Начало: «Сарыч — Птица-Царевич»
Я не был на Луне. Я только туда направляюсь. А раз вы помешали мне улететь, придется идти пешком. Вот по этой лунной дорожке. (Григорий Горин «Тот самый Мюнгхаузен»)
Северная Аргентина
Одна из недавних поездок в Саха предстала дорогой к тотемическим столбам, треком в землю праотцов за серебряным алхимическим порошком, полётом на Луну барона Мюнгхаузена.
Якуты с сомнением относятся к золоту, зачастую предпочитая серебро. И в этом смысле гигантская Якутия – это вполне себе Серебряная Луна на небосклоне России. Безбрежные поприща ночной покойницкой и зимней снежной металлической бумаги…
Где мамонтовые кресты намертво вмурованы в сахарную крошку. Северная Аргентина – королевство сибирского серебра. Ведь и Южная Аргентина (Argentum) не только родина танго. Большая её часть пустынна, нага и дика. Это безрадостная Патагония, примыкающая к иллюзорному острову огней и туманов:
В синем и далёком океане,
Где-то возле Огненной Земли…
Так мог бы спеть великий Вертинский про Русскую Индигирку, где поморские амбары доверху набиты чёрной икрой… И бани отапливают мёртвыми комарами…
А кобальтового колора океан разгорается нездешними кострами пылающих небес. Оттуда со стороны Земли Санникова и Полярной звезды бураны несут в Якутию белую золу.
Но кто на Луне не бывал – не сможет попасть и на Солнце…
Золото зачинается в Серебре…
Лишь очищенный лунной солью не умирает…
Эти строки из алхимических трактатов роились в моей голове, будто белые мухи, когда я пытался объяснить себе: зачем я здесь, почему Якутия, опять Якутия???
Процесс Серебра именуется у «философов камня» – Альбедо и характеризуется полной пассивностью инициируемого персонажа.
Меня вызвали в Якутию, затащили помимо воли и везли по святым местам практически, как куклу. Не сил, ни активного желания что-то предпринимать у меня не было. Я просто доверился людям, потокам, обстоятельствам.
Припомнив, что знаменитый алхимик Ван Гельмонт считал, что пассивная лунная реинтеграция есть способ святых и помазанников. Было у меня такое слабое утешение. Стадия Альбедо предполагает очищение в серебряной воде своей душевной сущности, соединенной с любовью и чистым духом небес.
Близнецы
Дальше-больше – берем катер и ныряем в Лену. Разгоняемся по серебряным следам на створках-волнах Реки-Фольги.
Вдоль реки бывалые старожилы разыскали бесконечные пещеры-схроны, катакомбы доисторических людей. На коже отрогов будто татуировки красовались старинные писаницы: мамонты, бизоны, орлы.
Писаницы, петроглифы, пиктограммы – это то, что рисовали родоночальники. Нас снова властно позвали на Тот-Свет. Опять (или всегда) – путешествие в мир ушедших.
Но нам-то нужна (нам – кому нам?) главная дверь из Лены-Луны. О ней мне поведали коричневые сарычи на Птичьих горах. Проезды-стрежени в Лену-Луну и обратно. Ворота царские, входы шаманские. Работники министерства культуры завезли на настоящую «шаманскую дверь» и сами залезли в кручи острожные.
На каменной плите, отшлифованной духами и ветрами в типичную банковскую дверь от суперсейфа, на шершавом камне плясал малиновый король-шаман. Заправски бил его бубен, прорисованный тысячелетней краской, настоянной на охре, крови ягод и руде военнопленных.
Шаман был такой же бордовый у меня на груди, на майке Движения «Новых Скифов» работы художника-визионера Славы Ларионова. Вот и встретились два шамана. Близнецы-братья, друзья-не разлей-вода. Сложились две купюры. Человек-птица и его отражение в хрустальной горе… Я был зеркалом шамана и наоборот.
Красный шаман
«Красный шаман» имеет в якутской культуре вполне конкретную коннотацию. Это одноимённая поэма 1925 года гениального визионера и сказителя «Олонхо» Платона Ойунского. Сюжет произведения вкратце таков:
Красный шаман («КыЇыл ойуун») восстаёт против власти местного тойона Орос Бая. Тот хочет отдать свою дочь в жёны небожителю громоподобному Орулосу. За это он должен обрести неограниченную власть над миром. Но девушка попадёт на небеса в одном случае – если умрёт.
А человек, принесший в жертву собственную дочь получит возможность уничтожать целые народы. Чтобы предотвратить появление в мире такого тирана, шаман своим бубном закрывает путь богам на землю и сжигает бубен. Прототипом героя послужил великий шаман Николай Протасов. Эта была личность феноменальная, богато одаренная от природы: лучший певец-импровизатор, плясун, хомусист, иллюзионист, гипнотизер, врачеватель, артист, провидец, силач и бегун, хороший кузнец, психолог и философ. В первые годы Советской власти в Якутии, когда везде шла активная борьба коммунистов с «религиозными предрассудками», он, Протасов, первый из «ойунов» публично отказался от шаманства, что в конце концов и привело его к самоубийству.
Протасов сам хотел сыграть роль «Красного шамана» в театре, но не получилось. Отказались, боясь, что начнет камлать на сцене по-настоящему. О нём российский писатель Борис Лунин написал книгу «Смерть ойуна», где в духе своего времени рассказал о том, как молодой якутский шаман «перековался» в сознательного тракториста — «стал на путь истинный». Словно «фартовый» Колька Ширмач из блатного эпоса «На Молдованке музыка играет…»:
Ах, здравствуй, Маша, здравствуй, дорогая,
Как там в Одессе, в розовых садах?
Скажи ворам, что Колька вырастает,
Героем трассы в пламени труда.
Еще скажи, он больше не ворует,
Блатную жизнь навеки завязал,
Что начал жизнь он новую, другую,
Которую дал Беломорканал…
Эпоха убила «Красного шамана» в пьесе (а потом эпоха убила и самого Ойунского), а потом уничтожила и прототип — ибо он, отказавшись от истинной сути своей и призвания, погиб. Николай Протасов перерезал себе горло. Так духи шаманов мстят за измену, словно одесские воры:
«У нас, жулья, суровые законы,
Но по законам этим мы живем,
И если Колька честь свою уронит,
То мы его попробуем пером».
Сюжет снова всплыл в 70-х в исполнении Василия Макарыча Шукшина. В синема «Калина красная» вор-рецидивист «Горе» влюбился в русскую красавицу и начал пахать землю. За что и был наказан криминальным братством. И вся страна плакала. И многие другие страны плакали.
Красные шаманы (и красные тати) выбрали странную рисковую и революционную стезю. Будто их поразил в самое сердце восход солнца. Явление из инобытия стихии огненной справедливости, взорвавшей полярную (и воровскую) ночь. Богиня Справедливости со времён Маат древнего Египта — существо женского пола. Потому за знаменем Правды и Возмездия всегда грезится Небесная Красота и София Премудрость. Пусть она даже в доспехах и с мечом, как Амазонка или Афина Паллада. Наши герои присягают Вселенской Любви. Нагой, одетой в Солнце.
А что касается сказки об Иване-Царевиче, то Красный Шаман здесь тоже очень к месту. В мужском братстве — коронуют братья (или воры, или дружина). Но коронуют не царством, но атаманством, «хварено», авторитетом. А Царство Царевич (из Тридевятого Царства) «со времени оно» добывает «через жену» — ему дают «Царевну и Пол-Царства впридачу». Эта древняя «матрилинейность власти» закрепилась и в сказке и в мифе.
Условно говоря, великий Шукшин воспроизвёл очень древнее предание, где Егор Прокудин получил благодаря любимой Женщине Землю и начал её пахать будто первый император Каин или мифический византийский царь Гугон.
Над каждым Красным Шаманом сияет яростное светило Справедливости. С Мечом и Крыльями. Женского Пола. Сиятельная Королева-Королевская. С очами до бездных пучин, наполненными Любовью.
На кресте
Наш шаман висит на двери будто священный оберег, как голова козла на воротах…
Охраняет тайны скалы, размахивая бубном, как щитом. И словно Прометей наблюдает плывущие весной по Лене ледяные кресты.
И из печени его высасывает век от века охровую кровь красный орёл с соседней писаницы.
Шаманы-близнецы и драконы-орлы. Драконы снаружи, близнецы внутри. Боль, страдание и отчаяние наступают со всех сторон. Как плата за вселенскую Любовь…
Так крепится дух воина-птицы, висящего в каменной крепости на кресте, то вниз, то вверх ногами… (Смотря с какой стороны смотреть).
Так рождается Солнечный Язык. Будто Одину, в награду за саможертвоприношение, за самовывешивание и самораспятие на мировых деревьях, боги и предки дарят красным шаманам руны, знаки священного языка, любовной тайнописи нордических охотниц. (1)
Любовь и Знак
Любовь и Язык невозможны без Знака. (2)
Путь на Восток нереален без странной волнообразной россыпи от посоха на снегу, от полозьев и шифротелеграмм оленьих копыт и собачьих лап…
На зеркале Лены мы творили раскраски из хруста водяной стружки.
Дугин однажды предположил, что в Якутии находится особый полюс. И эта точка по всем признакам и есть тайный центр («середа», «сердцевина») Империи Любви, Imperium Amoris: Там также идет дождь, и воды мифа оплодотворяют вечную мерзлоту истории, лишенной высшего исхода.
К собственному удивлению я отыскал Полюс Любви — напротив Ленских столбов.
За воротами «малинового короля».
В лунных параметрах, в женских опочивальнях всегда отыщется тайная дверь. Персидские мотивы обожествили горные врата в сказании про богатыря Фархада и красавицу Ширин великого поэта Алишера Навои. Любовь к очаровательной волшебнице открыла герою наскальную дверцу, путь к розовой воде, к чреву минерального царства. И вручила ключик от сердца…
Такою красотой наделена
Была Ширин.
Такой была она
В тот день, когда предстала среди скал
Тому, кто, как мечту, ее искал.
И вот он, чародей-каменолом,
В одежде жалкой, с царственным челом.
Говорят, сие произошло после того, как Фархад написал на двери: «Я это ты»… Рыцарь, владевший «Магическим зеркалом мира», узрел в полированном теле скалы подлинного Двойника – отражение собственной души.
Ведь знания о ходах в инобытие, в миры предков, в палаты Любви предполагают обладание особым языком, владение изысканной каллиграфией. И царица Ширин ответила на страсть Фархада. Ширин влетела в русскую сказку сияющей и нежной поэтической птицей Сирин.
За дверью…
И открылся проём, только лишь я потянул за ручку-невидимку. И прорвалась из проёма нам в помощь несметная и непобедимая мягкая и милая сила…
О сахар сахара, о роза роз! О боже!
Она явилась в мир — сама с собою схожей.
И царь протер глаза: они ослеплены.
Так бесноватых жжет сияние луны.
Это уже златоуст Низами Гянджеви…
Так вышла и богиня солнца Аматэрасу из скалы – родоночальница японской императорской семьи. Боги рангом ниже выманивали её зеркалом.
Эрфан Назарахари в книге «Каждый одуванчик – это пророк» рассказывает о произошедшем по-своему: «Ночь Йалда позаимствовала у Бога немного огня, а огонь, как вы знаете, есть любовь. Ангелы переговаривались друг с другом:
- Йалда беременна. Она беременна солнцем.
В зимнее равноденствие ангел Йалда рождает в камне Новое Солнце».
Слоновой кости розы вились в арабески, в скрижали «уйгурского письма». Сады влечений утопали в благородной влаге и росе. Нездешние ароматы и кремовые цветы плавно вставали за калиткой детской памяти. Белые стихи и молитвы, заколоченных во временных мавзолеях народов, поднимали молочные паруса. И рубиновые голуби-великаны несли в мир сей благовонные бураны…
Золотое Солнце (как ему и положено) родилось в Серебряной Луне.
Прокаливание…
Кальцинирование…
Иглы и водяные знаки…
Только до смерти зацелованный серебряной цирцеей, узрит пчелиный град востока.
И небесный огонь над звездами.
Истинный полюс духа.
Луна-Якутия сжалилась и отпустила, выплюнула меня с лучезарным подарком, с Новым Солнцем за пазухой.
Я привёз юное светило в Москву, завёрнутое в шаманское зеркало, будто в газету.
Сегодня ночью в точке полуночи я выпущу Солнопёк Любви ввысь.
Словно Красный Шаман я выпал из гнезда Земли и Воды вверх.
Павел Зарифуллин
Ссылки:
(1) О любовных письмах охотниц-юкагирок подробно здесь: «Тайна юкагирского письма»
(2) В 1900 г. два учёных юриста, профессора Пиклер и Сомло, выступили с теорией, находя что генезис тотемизма кроется в пиктографии, зачатки которой действительно встречаются у многих первобытных племён. Так как самыми изображаемыми объектами внешнего мира являлись животные или растения, то для обозначения известной социальной группы (в отличие от всяких других групп) избиралось изображение растения или животного. В подтверждение этого взгляда, авторы ссылаются на тот факт, что племена, незнакомые с пиктографией, не знают и тотемизма.
