Скифский съезд и Григорий Перельман

Скифский съезд 11 ноября, начавшийся с сеанса осетинской кулинарной магии с последующим семантическим разоблачением, раскрыл одну из возможных путей скифской трансгрессии, о которой мы писали ранее.
Мы, рождаясь, попадаем в уже освоенное пространство цивилизации, обнесенное непроницаемой стеной, которая в лучшем случае подпирает небосвод, но чаще всего представляет собой купол, внутри которого Небо просто не присутствует и заменено нарисованными облаками, как в фильме «Шоу Трумана». Это пространство дюркгеймовской реальности, бодрияровского символического обмена, матричной симуляции, платоновской пещеры. Внутренние интуиции подсказывают нам, что за пределами этого пространства что-то есть, мы переживаем базовое ощущение неподлинности мира, и судорожно пытаемся найти проходы в стене, чтобы покинуть купол.
С одной стороны, необходимо уметь находить эти дыры в декорациях, так как мы с детства приучены отводить от них глаза как от чего-то пугающего и опасного. Как в детстве пространство под кроватью заставляет нас подворачивать под себя одеяло, чтобы не утащили подкроватные монстры, также мы «подворачиваем» объяснения, чтобы избегать травмоопасных символов и феноменов, вторгающихся в нашу реальность со стороны. Но эти же дыры реальности одновременно и пространства для экспансии, освоения и роста. Это новый мистический опыт, выводящий за пределы купола. Опасный потому что защитные механизмы, созданные для обеспечения безопасности внутри купола, снаружи него не действуют, и притягательный тем, что открывает новые пространства, обдуваемые живыми ветрами, а не подкупольным кондиционером.

Не надо объяснять как бояться нового опыта содержатели купола. Брешь открывает людям дары, и эти дары не всегда приятны. Некоторые из этих даров могут многое извратить, обесценить или отменить. Поэтому те, кто обслуживает стену реальности, красит и каждодневно приводит ее, следуя советам Сент-Экзюпери, в порядок, любую вновь образовавшуюся брешь пытаются заделать духовными скрепами.
Можно найти эти бреши декорации двумя путями. Симулятивный подход говорит о том, что сперва надо сымитировать следствия, и потом будут причины. Так живет современная постмодернистская культура. Не сперва заработок, а потом покупка, а наоборот, сперва покупка по кредиту, а потом хочешь-не хочешь, а надо найти заработок. Не сперва запустить проект, а потом купить элитные костюм и часы, а наоборот, явиться на собрание инвесторов в дорогом костюме и часах, вызвать доверие, и поэтому получить их деньги на проект. Не сперва свадьба, а потом семейная жизнь, а сперва семейная жизнь (гражданский брак), а потом хочешь – не хочешь брак. Здесь тоже, не получить мистический опыт, и тем научиться покидать декорации, а сперва войти в роль мистика или героя, после чего глупо не покинуть декорации. Работает не всегда.
Другой путь предлагает восточная культура коанов. Противоречивое утверждение раздвигает объекты реальности, казавшиеся монолитными, после чего между ними образуется дыра реальности, в которой открываются новые возможности.
С другой стороны, необходимо вооружить человека компетенциями быть открытым к таким брешам. Как минимум уметь находить их, а не отводить от них глаза, отобъяснять непонятное, и произвольно перемещаться по обе стороны декораций. Это то, что мы называем скифским отношением к чему-либо. Скиф как кочевник мало связан условностями подкупольного порядка, так как принципиально готов действовать как в каждом конкретном куполе (под которым мы понимаем любую империю знаков – российскую, американскую, исламскую, китайскую), так и в пространстве между ними, куда боятся сунуть нос воспитанные оседлыми цивилизациями тепличные люди-овощи.
Третий путь показали на скифском съезде осетинские заклинатели пирогов. Жертва – технология забытая внутри купола и осмеянная скрепоносцами – позволяет по-новому взаимодействовать с пространством за декорациями.
Мы, продукты бесконечного символического обмена, озабочены тем, чтобы символический обмен в метастабильной системе продолжал циркулировать без препятствий и задержек. И наоборот, начинаем крайне нервничать когда светофор начинает менять цвета с неодинаковыми интервалами или когда программа на компьютере запускается после того, как двадцать раз выпало окно с вопросом, где нам необходимо было двадцать раз нажать «Подтверждаю». Максимум, на что мы согласны – это на власть. То есть волю других людей создавать в символическом обмене тромбы, а значит ускорять и тормозить обмен. Человек, который вручную переключает светофор, демонстрирует власть, так как распоряжается даром жизни и смерти, когда в нужный момент включает и выключает зеленый свет. Поэтому и жертву мы тоже традиционно рассматривает либо как часть символического обмена, либо как дар навязанный, отменяющий встречный дар, то есть как инструмент власти. Отсюда известная криворукость нашей цивилизации, когда речь заходит о жертвах.
Жертва как часть символического обмена означает то, что сама она вписана в конвейерное производство благ и их символов. Будем ли мы рассматривать жертву в процессуальной логике (сперва пожертвую, потом получу за это) или в симулятивной (сперва я получил что-то, а потом мне придется за это расплатиться, принеся жертву), в любом случае плюс и минус являются частью одного фрейма или события, неразрывно связаны между собой. Мы уже подразумеваем благо, когда идем на жертву. «Потрачу деньги, а потом мне вернется сторицей», «сделаю, и моим именем назовут улицу», «помру и загублю многомиллионный самолет, зато получу посмертно «Героя России».
Властное понимание жертвы извращенно толкует ее как дар, а ритуалы жертвоприношений как часть сдельно-договорных отношений с высшими силами. В этой логике жертвователь мыслит так: «Я жертвую потому что могу» — то есть проявляет власть. Неважно, идет ли речь о миллионере, который «жертвует» миллионы на детский дом или о вожде, который приносит обильные жертвы чтобы продемонстрировать свои власть и богатства. Для них жертва — это дар, отменяющий обратное дарение. Ответный дар может быть ничтожным по сравнению с изначальным, небогатым, оскорбительным, неуместным. Не так важно какие причины создают эту ассиметрию, отменяющую ответный дар и проявляющую власть.
Но ведь скифское понимание жертвы не таково! Оно не сводится ни к понятию «инвестиция» в символическом (и производственном) измерении жизни, ни к «наказанию благом» во властных отношениях! От не имеет ответа. Только такое отношение возможно с теми областями, где реальность отменяется и образуется брешь в символическом, семиотическом, номинальном пространстве.
Жертва это режим одностороннего отказа, конечная цель которого это повысить шансы автоматического и регулярного выпадения из декораций, в которых разворачивается социальная жизнь.
Герой нашей жертвенной истории – Григорий Перельман, российский математик, доказавший гипотезу Пуанкаре. Его жизненная жертва и отказ от многих благ современности позволили ему-таки получить из-за пределов реальности то, что сегодня называется решением проблемы тысячелетия. Символический обмен, социальные институты и антропострутуры изо всех сил пытались освоить Перельмана, но у них, по большому счету, ничего не вышло. Не удалось вручить премию, не удалось поднять на щиты его имя, и фонды, которые ходили к нему на дом в депрессивном Купчино и попрошайничали деньги, которые он отказывался брать, и от которых математика защищали сотрудники ФСБ, уходили с пустыми руками. Весь декоративный инструментарий не годился для взаимодействия с тем прозрением, носителем которого стал человек, принесший жертвы.
К нему мог прийти только скиф, человек, понимающий истинное содержание жертвы.
Жертва приносится не для того, чтобы что-то получить и не то, что представляет собой излишек. В жертву приносится необходимое, чтобы не быть совращенным огромной машиной человеческой цивилизации. Добровольный отказ, за которым спрятана скромная надежда приблизиться к тому, что не видно за каменными стенами культурной обусловленности и социального порядка.
Скифы зарывали в своих курганах золото не потому что оно было им не нужно. Воины-аскеты, взаимодействующие с разными народами и их культурами, понимали рыночную ценность неокисляющегося металла, но ожидание короткого мимолетного проблеска таилось не в его меновой стоимости, а отказе от него, в зарывании патлача, пышном уничтожении объектов символического обмена, пределом развития которого будут лишь остатки.
Мы и сегодня пышно хороним Олимпиаду или индустриальные города, тратя огромные запасы золота на никому не нужную показуху, но забыли о том проблеске, ради которого все это делалось. Деньги возвращаются в экономику и символический обмен, спортивные перфомансы и скандалы служат источником накопления власти. На скифском съезде нам напомнили для чего должна была приноситься эта жертва, и почему она до сих пор не приносит нам даров задекоратья.

Виталий Трофимов-Трофимов

Новые скифы

14956042_10154599767416772_4852317792091131001_n

 

15032331_1544899428858484_1503436658617121803_n

15034424_1107096826012236_1015477214_o

15045527_1107097529345499_1775671226_o

15053191_1107097099345542_687630096_o

15032058_1544918538856573_9013804366596278897_n

Вам также может понравиться

Добавить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать данные HTML теги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>