Продолжение научно-практического семинара «Религиозный экстремизм на постсоветском пространстве: состояние и перспективы»
Евгений Бахревский (Эксперт Центра Льва Гумилева): Я бы начал не совсем с турецкой религиозной секты «Нурджулар», а, скорее, с суфийской тематики, потому что она всегда мне была очень близка, я всегда очень интересовался этими вопросами. Чуть больше года назад как раз в Казани наш Институт проводил мероприятие с похожим названием, где мы общались с Валиуллой Хазратом Якуповым. К сожалению, его уже нет, а мы все разговариваем об экстремизме. А насчет суфизма, мое выступление как раз и было посвящено суфийским темам там, в Казани. И я хотел сказать, хорошо, конечно, мы знаем, что суфизм имеет определенную, так скажем, традицию и большой потенциал, который может нам помочь в борьбе против наиболее опасных, на мой взгляд, течений в радикальном исламе, я имею в виду, конечно, ваххабизм. Однако надо хорошо себе представлять, что собой представляют собственно суфийские структуры. Потому что если взять, понять внутреннюю логику, по которой функционирует этот институт, это прежде всего организация с многоуровневым посвящением и такой вещью, как отношения «мюрид-мушид», «учитель-ученик». Она предполагает полное и безотчетное подчинения ученика учителю. Эта вещь не имеет в принципе в своей основе ничего политического, потому что принцип отдания своей воли учителю – это обязательный такой инструментарий в духовном делании суфиев. Чтобы пройти по этому мистическому пути, нужно, чтобы твоей волей полностью руководил шейх. Но, с другой стороны, мы отлично знаем из истории, что шейх может использовать этот инструмент в политических целях, потому что в источниках по истории мусульманских стран можно найти странички, когда приходит какой-нибудь шейх, а сзади него там 40 тысяч хорошо вооруженных мюридов. Вот он их духовный руководитель, но он может делать с ними все, что хочет, правильно? Поэтому, так скажем, я полагаю, что, естественно, суфизм – это наш союзник, безусловно, но нам нужно очень хорошо разбираться в том, с кем мы имеем отношения, какие мы имеем отношения, и как мы их строим.
И суфизм, он очень многоликий, на самом деле сотни тарикатов в мусульманском мире существуют, и они все разные, и нам надо очень подробно разбираться, с кем мы имеем дело, и какие мы имеем отношения. Тот же новый муфтий Татарстана, как известно, относится к течению «Исмаил-Ага» в Турции, это крупнейший накшбандийский тарикат, то есть крупнейшее ответвление Накшбанди в Турции. Собственно говоря, я непосредственно этим тарикатом никогда не занимался, и не очень хорошо знаю ситуацию в Турции, но я не уверен, что у нас в России сейчас много людей, которые хорошо знают, что из себя представляет «Исмаил Ага». Но я знаю, в Турции есть целый ряд шейхов этого направления, которые ведут очень активную общественную деятельность…
Переходя к «Нурджулар», хотел сказать — это организация, о которой на самом деле в нашей публицистике и прессе очень много часто всяких глупостей пишут, прежде всего, неправильно то, что ее называют суфийской, это не суфийская организация. Сам Саид Нурси был выходцем из суфиев, он был из Накшбанди тоже, но все его богословие, все его учение, вся практика, она была, так скажем, отрицанием суфизма. Я много общался с самими последователями «Нурджулар», много чего читал из их духовного наследия, основная мысль такая там, что суфизм – это, так скажем, очень хорошо, но это пирожное, а людям нужен хлеб, а хлеб – это не суфизм, это другое. И поэтому Саид Нурси занимался вот хлебом, он не отрицал суфизм, но считал, что это, так скажем, украшение, которое совершенно необязательно.
Что касается современной структуры «Нурджулар». На самом деле, это направление распалось очень-очень давно на много-много ответвлений, их там штук пятнадцать в Турции. Основное, которое наиболее массовое, и которое у нас известно, это последователи Фетхуллаха Гюлена, который, между прочим, не был учеником Саида Нурси, и имеет, в общем, косвенное отношение даже к этой организации. То есть он основывает свое учение тоже на «Рисале-и-Hyp», на тех же книгах, но непосредственно он не выходит из организации «Нурджулар», у них есть свои структуры, они довольно большие, массовые, у нас они гораздо меньше известны, хотя тоже, в общем, действуют. А что касается стран СНГ, там они гораздо больше представлены, чем у нас, в том же Баку, например, или в Средней Азии.
Насчет того, как работает. Вот если взять уже конкретно фетхуллаховское движение, они работают по классической такой вот сектантской схеме. Мне даже очень интересно, брали ли они пример с постхристианских американских сект, потому что, в принципе, технологии очень похожие. Можно подробно, долго говорить, как они это делают, как они завлекают в свою сеть молодых людей. Эта их технология, она отработана, но что мы видим на выходе? Мы на выходе видим очень разветвленную, тонкую и хорошо работающую сеть с внутренней экономикой, с очень большим оборотом капитала внутри общины, с большими финансовыми возможностями. Но при этом эта организация, она до, так скажем, прихода к власти Эрдогана и его компании, считалась врагом турецкого государства и всячески преследовалась. И тут мы попадаем в такую странную ситуацию, потому что если берем период распада Советского Союза и постперестроечных первых годов, мы видим такое вот массовое проникновение в Россию и в другие страны СНГ вот этих вот лицеев турецких, которые основались там везде в огромном количестве. Они начали работать очень бурно и эффективно, при этом они работали в явном сотрудничестве с турецким государством, которое им активно помогало. При этом внутри Турции их «прессовали» очень серьезно, одновременно, дошло до того, что Фетхуллах Гюлен был вынужден уехать в США под угрозой ареста просто-напросто. Когда ему стало уже непосредственно это угрожать, и до сих пор он не вернулся, хотя его Эрдоган неоднократно уже приглашал официально вернуться. Но он говорит, что он не хочет своим приездом, так скажем, бурю поднимать в Турции, потому что понимает, что там будут всякие движения. Опять же, существует очень неправильное представление, которое я много раз читал в разных статьях, что «Нурджулар» сейчас правит в Турции. Сам Эрдоган принадлежит в Накшбанди, там есть такая мечеть «Искандер-паша» в Стамбуле, вот он из этого джамаата. Очень интересный, кстати, джамаат, они выходцы из Азербайджана, это был такой шейх Захид Котку, который его основал, его отец, кажется, был из тех, кто переселился из Шеки на территорию Османской Империи, в Стамбул. Шеки – это Северный Азербайджан, но это не лезгинское население, то есть это именно азербайджанское, тюркское население суннитское. В общем, там тоже были интересные процессы, собственно говоря, Россия сделала Азербайджан в основном шиитской страной, известно, что Азербайджане в основном шииты, но это дело рук нашей власти, потому что она расценивала там местных суннитов как агентов Османской Империи…
…И делала, так сказать, упор на шиитов, поэтому при русской двухсотлетней власти шииты стали большинством, а на самом деле их сначала было там примерно половина, если даже не больше было суннитов в Азербайджане, в начале 19-го века. Так вот, этот шейх, который прибыл в Турцию, вот он основал одно из самых эффективных накшбандийских ответвлений, к которому принадлежит Эрдоган и большинство министров его кабинета. Что касается «Нурджулар», им отдаются один, два, три, так скажем, министерских поста, притом таких символических, какой-нибудь там министр культуры, что-нибудь в этом роде, абсолютно не ключевые, но символические. Стало быть, насколько я понимаю, у «Нурджулар» сейчас какие-нибудь процентов 10-15% акций, так скажем, турецкой власти. Это немало, это сильно, но это отнюдь не означает, что они там чем-то правят. Что касается ситуации в России. Я думаю, закрыли их, конечно, по той причине, что они имели определенные связи с разными западными разведками, об этом тоже неоднократно писали. Ну, я полагаю, что, несомненно, такие факты могли быть, и обязательно должны были иметь место, потому что прежде всего мы имеем дело с очень широко разветвленной сетевой структурой, которая очень эффективно действует. Было бы очень глупо цээрушникам не использовать такую вещь, по крайней мере, не попытаться использовать такую вещь в своих интересах, но при этом говорить, что это абсолютно цээрушная организация, придуманная ЦРУ, тоже неадекватно, потому что это своя организация, они делают то, что им нужно, я думаю, что они считают, что они используют цээрушников в своих целях. Поэтому понятно, что их закрыли в 2007 году, но закрыли достаточно неуклюже, как и очень многое, что делается в этом отношении. Кстати, да, вот много чего запретили, произведения того же Саида Нурси объявили экстремистской литературой, хотя на самом деле ничего там экстремистского нет. Если взять такую чисто богословскую сторону, то это абсолютно нормальное суннитское учение. Саид Нурси — это мулла, со своим взглядом, у него нет в произведениях никаких такфиров, джихадов, там вообще этого ничего нет. Но запретили, как известно. На суде в качестве экстремистских выражений были приведены цитаты из Корана. То есть замечательно работает наша судебная система, там «эксперты» просто «мощно» работают, понятно.
Или, например, как работают наши правоохранительная и судебная системы, когда запрещают очередную литературу, когда целыми списками из тридцати названий недавно запретили. Из них такие всемирно известные и уважаемые авторы средневековья как Аль-Газали и другие. Насколько я понимаю, происходит это по такой схеме: приходят там какого-нибудь бандита арестовывать, и все книжки, которые у него в шкафу, они списком идут как экстремистские.
Заведующий отделом Прибалтики Института стран СНГ Михаил Александров: Это по всем направлениям, это не только ислама касается, это и русского национализма касается, и других, там тупость сплошная, конечно.
Евгений Бахревский: Ну, конечно. Поэтому, я думаю, в этих вещах надо работать гораздо более тонко, и здесь, конечно, роль экспертного сообщества должна быть гораздо более серьезной. Просто нужно этим заниматься активно. А насчет влияния «Нурджулар» сейчас, оно запрещено, при этом, конечно, оно никуда не делось, турок-то выставили, но они за двадцать лет наплодили здесь очень много своих последователей, они есть и работают. Но я полагаю, что они не являются какой-то непосредственной угрозой для нашего государства и, так скажем, такого антигосударственного содержания это направление ислама прямого не несет. Они никогда не будут участвовать в каких-то силовых действиях, по крайней мере, а то, что они действуют в сфере там интеллигенции, привлекают к себе молодежь, и, так скажем, принципы Саида Нурси, ее учат, я, по крайней мере, не вижу какой-то опасности для государства.
Михаил Александров: А опасности сепаратизма, допустим?
Евгений Бахревский: Насчет того, что это в среде башкирской и татарской было развито…
Михаил Александров: Кавказский еще, черкесский сепаратизм.
Евгений Бахревский: Нет, к черкесам это никакого отношения не имеет, это может иметь некоторые неприятные последствия для Поволжья, потому что в деятельности вот этих лицеев Фетхуллаха Гюлена прослеживалась некоторая такая пантюркистская струя. Она там была, притом она была отнюдь не основная, это как бы какие-то элементы прославления Османской Империи. Да, что-то такое было, но никакого пантюркизма там точно нет совершенно, это учение не об этом. На Кавказе они не имеют большой силы, это совершенно точно. Известно, что в Дагестане работал этот лицей, достаточно эффективно работал, и есть у меня знакомые, которые его заканчивали. Ну да, люди знают турецкий язык.
Михаил Александров: Ну, а кто тогда на Кавказе имеет преимущественные позиции?
Евгений Бахревский: Ваххабиты, конечно. Ваххабиты – это непосредственная угроза для государственности. И ладно там для России, в России все-таки, как ни крути, мусульмане достаточно небольшое по количеству меньшинство. Я, конечно, понимаю, что это разговор не совсем экспертный, но если уж припрет, что называется, наше государство, то оно найдет средства, как побороться с относительно небольшим количеством людей. А вот для исламской цивилизации это смертельная угроза, потому что исламская цивилизация, на мой вот взгляд, конечно, внешний, и такой вот исламоведческий, а не мусульманский, она ценна и прекрасна тем, что она разнообразна и пестра. Огромное количество обществ по всему миру, которые совершенно разнообразны в своей социальной, этнической, географической сущности. И эти очень разнообразные общины, они все являются мусульманскими, потому что признают очень простые принципы ислама, которые работают совершенно по-разному в разной культурной среде. И когда приходит учение, которое говорит, что вот это все неправильно, мы все должны быть вот такие вот. Что есть предписания, начиная от богословия, и заканчивая там длиной штанов и так далее, и если это направление победит, это будет смерть всей исламской цивилизации, очень быстрая и тяжелая. Вот это, я думаю, следовало бы запретить, но это почему-то у нас не запрещают.
Михаил Александров: Так у нас ваххабизм разрешен разве?
Евгений Бахревский: Конечно, потому что Саудовская Аравия – ваххабитское государство, и это будет нехорошо. Он запрещен в Дагестане, а на территории остальной России — нет.
Михаил Александров: Недоработка. А насчет «Братьев-мусульман» надо тоже сказать, что они в лондонском центре, конечно, в общем-то, это английский проект английских спецслужб. Поэтому их запретили, а не потому, что они какие-то экстремисты.
Евгений Бахревский: «Братья-мусульмане», ну, почему? С «Хамасом», например, у нас есть дружба, а «Хамас» – это палестинское отделение «Братьев-мусульман». Тоже интересно, правильно?
Михаил Александров: Ну, дружбой это, наверное, можно назвать с натяжкой.
Евгений Бахревский: По крайней мере, мы одни из немногих, кто их признает как официальную сторону для переговоров. А насчет английских шпионов есть сейчас еще такая тенденция, по крайней мере, я слышал от нескольких специалистов подобного рода мысли, что ваххабизм, в принципе, поняли, что он на самом деле стратегически не сработает, потому что исламское общество во всем мире его, в общем, не очень принимает, и не настолько это эффективно развивается. И сейчас разрабатывается якобы такой более сложный, такой парасуфийский проект, тоже, естественно, для всего мира. Косвенным подтверждением этого является то, что в Англии есть среди английских лордов движение увлечения суфизмом. Кое-кто из них уже являются шейхами, и они все, в общем, теперь хотят возглавить суфийское движение во всем мире.
