Продюсер из Лос-Анджелеса Венди Крам рассказал, что планирует сотрудничать с монгольскими продюсерами над новым эпическим фильмом о Чингисхане, сообщает zakon.kz со ссылкой на CentralAsia.
С днем рождения, Государь!
Сегодня Монголия отмечает день рождения Великого Чингис Хана. Уже пятый год монгольский народ отмечает день рождения Великого Чингис Хана (856-летие со дня его рождения), приходящегося на первый день зимнего месяца по лунному календарю, который в этот раз приходится на 8 ноября.
Его фигура стоит в ряду Христа, пророка Мухаммеда и других великих пророков человечества. Не так много людей оказали столь значительное влияние на его историю – прежде всего, это касается монгол, русских, тюрок, китайцев. Закон Ясы оказал серьезное влияние на формирование национального характера многих евразийских народов, в том числе великороссов и волжских татар. Нельзя бросать товарища в бою, нельзя обманывать доверившегося… Это органично легло на наше русское православие, ведь, как известно, Иуда предал Христа.
Чингисхан имеет к России прямое отношение. Хотя бы потому, что он стал основателем евразийской державы, пройдя тернистый путь от опального царевича и лидера отверженных людей длинной воли до грозного властелина Азии. Основанная им Империя стала первым в человеческой истории успешным опытом экономической, торговой и финансовой глобализации. Это признают даже инвестиционные аналитики Wall Street. Сначала мы были провинцией этой Империи, а затем стали центром со столицей в Москве.
«Мы из Юнкифа!» (Каин, Авель и Даниил Андреев)
Евразийство, Скифство и метаисторический метод основателя доктрины «Роза мира»
Небесная Россия
Внимательно наблюдайте за льдинами, неслышно плывущими сквозь сияющий сапфир. Там — над нашими головами — в соседстве со звёздами и стоянками вестников. Если долго созерцать студенистые метаморфозы, то можно разглядеть удивительные пасторали. Например, небесный кремль, небесную Россию. Иногда видны даже её разнообразные жители. Весёлые и грустные, радостные и задумчивые.
Главное — смотреть вверх, не уставая, не отводя глаз. Выдержать иссиня-голубой пронзительный свет. И узнать много диковинного, наполниться красотой и покоем.
А рядом с небесной Россией продолжаются чудесные трансформации. Кремль о 22 золотых маковок из звёзд, плюсов и квадратов тихо поёт потусторонние песни. А бок о бок или вдали, пропадая и вновь открываясь, звенят в нездешней тишине вертограды сияющих птиц, двух стай: снежной и алой. Звериный стиль в небесах: славная битва. Или хоровод, волшебный любовный танец. Он озаряет русские города маршрутами голубиной почты, рыжими раскатами падающих сверху крылатых хищников, пируэтами, набитых пухом, словно подушки — Алконостов! Жующих и плюющихся вниз червонным золотом.
О небесном граде, кремле утопающем в облаках, будто в цветущих весенних садах, написал русский визионер Даниил Андреев (сын писателя Леонида Андреева). Он называл такие города — затомисами. Они суть проявления высших духовных помыслов и деяний цивилизации. И у каждой цивилизации свои небесные грады. Так по Даниилу Андрееву.
Небесный кремль для всех желающих его узреть — хорошо различим. Безо всяких эзотерических телескопов. На Руси есть особый даже склад женщин — уставятся в одну точку — и смотрят. И могут так часами. Что Там можно увидеть? В том числе и его — Горний Кремль.
Красная Рука, Многочисленная Голова, Второе Сердце
Рука
Каждый, конечно, знает историю про Красную руку. Как она появляется из Оранжевой занавески. В тёмной-тёмной комнате. А на обоях Там — кровавое пятно! Раньше эти страшилки рассказывали в пионерских лагерях. А сейчас, кстати, в каких лагерях рассказывают?
Популярный детский писатель Эдуард Успенский собрал ужасы из писем читателей журнала «Костёр» и опубликовал весёлую и страшную книжку в стиле чёрного юмора «Красная Рука, Чёрная Простыня, Зелёные Пальцы».
В ней подмосковная милиция ведёт расследования по аномальным делам, связанным с гибелью пионеров и родителей пионеров. И Красная Рука в центре этого заговора то ли инопланетян, то ли непохороненных фашистов. «По дороге» милиционеры храбро сражаются с Красной рукой и избегают ловушек Чёрного трамвая. Следователь в итоге отчаивается найти ответы на загадки потустороннего мира.
А мы попробуем.
Тема таинственной руки она никуда из подсознания народа не девается. Рука в нём крепко торчит. А где страшное — там и благое. Некоторые «верхние конечности» в наше время очень ждут и надеются на них. Ждут прикосновения целительных рук. И не только бабушки в старых русских церквях. Ожидают, например, хипстеры, те, что кеды одевают без носок. И буржуазия, скоробогатеи, окопавшиеся в Каннах очень на руку надеются.
Правую десницу святителя Спиридона недавно привезли на Лазурный берег Франции в православный Архангельский собор. К огромной радости местного населения. Якобы молитвы Руке Спиридона действенны в денежных делах. Можете поехать и проверить. Но каннские, видимо, пробовали и всё в порядке у них. Т.е. тема руки работает.
Мощи святителя сбереглись полностью. Они имеют температуру человеческого тела и сохраняют мягкость. По каким причинам от тела была отделена правая десница неизвестно.
Тайное знание Николая Лугинова
Чтение затягивает, если текст завораживает с первых строк. Так бывает, если он ведет к познанию тайны. Мир Николая Лугинова, созданный им за годы писательства, так многогранен и разнообразен, что ему трудно найти точное определение. Он мистический или мифологический, магический или фантастический?
Его роман и повести последних лет, объединенные в «Хуннские повести» основаны на исторических фактах. Сама эпоха Чингисхана, его матери Ожулун, мудреца Лао-Цзы — такое далекое от нас время, что «летучие пески» времени превратили их в легендарных персонажей.
Саха — человек мифологический. Сознанием, образом мыслей. Абстрактное мышление — его конек. И, конечно же, творчество Николая Лугинова , как одна из самых близких нам, людям XXI века, ветвей этого сознания, и есть его современный символ. Там, в созданном им мире «Хуннских повестей» его герой Лао-Цзы так похож на образ знакомого мне с детства старика. Или на одного из моих друзей, любящего пофилософствовать. Но порой он мне напоминает отца. Образ, который я бережно храню с детства.
Речь Лугинова такая же тягучая и полновесная, глубокая и высокая, как и само пространство Евразии. И он традиционен в этих своих откровениях и видениях. И настолько же нов и необычен. Вот его сила слова, которая не утихает ни в том, ни в другом языке — родном, якутском или на приобретенном, переводном — русском.
Почему же так происходит? Когда к тебе приходит муза, с мифологией или эпическим размахом, ответа на этот простой вопрос тоже нет. На подмостках Саха театра живым ответом явился Ефим Степанов, человек и герой, актер и прорицатель, сыгравший в инсценировке по «Хуннским повестям» роль мудреца Лао-Цзы. Он сродни тому, что показал Герасим Васильев в своем великолепном образе шамана во «Сне шамана» Ексекюляха в нашумевшей постановке на подмостках Саха театра. Это не только души родственные, они и есть душа века и времени в своем перевоплощении в героев Кулаковского ли, Ойунского ли, Лугинова ли. Вот оно, мифологическое сознание в зримом воплощении. Смешение человеческого и природного, реального и вымышленного.
Как не дано было понять мыслей, которые вели великого шамана или великого старца-мыслителя, так и мы не всегда можем адекватно воспринимать слово писателя. Каждый автор живет и пишет по законам, выдуманным им самим. И мы в этом не далеки от истины. Помните, что Александр Пушкин сказал: «Драматического писателя надо судить по законам, им самим над собою признанным». Он написал это Александру Бестужеву в конце января 1825 года.
А теперь обращусь к авторитетному мнению двух современников. Писатель и переводчик Владимир Карпов в предисловии к «Хуннским повестям» отмечает, что в романе о Чингисхане есть «тяготение к притче, к литературе Востока с ее иносказательностью, многослойными подтекстами». А в китайских опытах Карпов уже видит и гиперболизацию, и фантасмагорию.
В рецензии на «Хуннские повести» Владимир Яранцев, подчеркивая философичность, восточность и «даосичность» текста Лугинова , пишет: «Но нет и никогда не будет в мире “одноцветности”, “одноплеменности”, однополюсности. Может быть, понимание этой истины — грустной и одновременно благой, и заставило Лугинова написать такую небольшую, несмотря на “большую” тему, книгу. Воздавая хвалу хунну, воинам-философам и моралистам, он не забывает и о мудрости тех, кто приемлет мир во всех его проявлениях…». Таким видят и воспринимают творчество Николая Лугинова нынешние российские интеллектуалы, которых более всего я бы отнес к современным почвенникам, понимающим ценность евразийского контекста всей российской культуры.
Вот так, соединением двух взглядов, двух параллельных течений в человеческом сознании пропитаны мифологические тексты Лугинова . Каждый видит и читает в нем свое. Находит свой кусочек мира. Потому что произведения Лугинова — это не только свой мир, но и мировоззрение восточного человека, вбиравшего на протяжении веков все мысли и деяния евразийского пространства, пронизанного не только боевыми путями, но и человеческими душевными всплесками, энергетическими выбросами мысли. Просторы степей ли, тайги ли, полноводных рек, горные кряжи и высоты, — все объемно и слишком широко, слишком пространственно, как Вселенная.
Традиция в литературе важна для продолжения ее жизни. И здесь Лугинов выступает как хранитель великой традиции Олонхо, обогащенной творчеством Кулаковского, Ойунского и Далана, всей плеяды великих писателей Якутии. Той традиции, что просветлена идеей о триединстве миров: Верхнего, Срединного и Нижнего.
Недавно Николай Алексеевич встретил свое 65-летие. Подобно героям своих книг, он продолжает искать истину. Ту, что гласит: «…из служения духу нет возврата, а есть только трудный путь ввысь, каждый раз к новым перевалам совершенствования, к вершинам инобытия…». Таково жизненное кредо и самого Николая Лугинова, его миропонимание.
Евразийство с точки зрения монгола
Все дореволюционные русские партии были западническими; по их взглядам, Россия была — отсталый медвежий угол Запада, а мы, монголы, и вообще народы Востока, были еще дальше от Запада, следовательно, были в их сознании некультурными полудикарями, стояли на низшей степени культуры, с кочевым образом жизни и родовым бытом. Евразийство же — учение, возникшее не на заимствовании с Запада, каковыми были все существовавшие до сего времени учения, а на выходе России из рамок современной европейской культуры и обосновании ее на самобытности Евразии. Поэтому оно не есть партия в европейском смысле, но новое учение, появившееся как результат российских великих потрясений (европ. война и революция). Такое учение должно завоевать сердца и умы монголов, и потому когда я прочитывал евразийскую литературу, то все ложилось на готовую благоприятную почву. Думалось, почему мы и русские так долго находились под гипнозом величия упадочной культуры Европы.
До революции из всех партий депутаты “инородцев” примыкали в Государственной Думе к партии ка-де, как защитнице своих интересов. Эта партия, теперь Р.Д.О., имеет в своей программе свободу народов, автономию, также и федерацию, но в своей реальной политике не могла и не хотела защитить интересы и земли кочевых народов, например, от самовольных захватов крестьянами переселенцами, соседними селами и т.д. Это проистекало из того, что эта партия, будучи чисто западнической, считала крестьянина, идущего с плугом насильно колонизовать места, населенные кочевым народом, делом “культуртрегерским” и поэтому считала нужным защищать подобные явления.
Эренжен Хара-Даван и его взгляды по национальному вопросу
Монгольский синдром
«Центр Гумилева» провел в Элисте международную конференцию «Сакральная география Евразии»
Идеи евразийства, дружбы народов, поиски сакральных маяков культуры и истории собрали под крышей центрального Хурула Элисты деятелей науки, краеведов, этнографов, писателей из Москвы, российских регионов, Германии и США, представителей буддийского священства, православных, мусульманских и иудейских общественных организаций. 7 июня здесь состоялась научно-практическая конференция «Сакральная география Евразии», идейным вдохновителем и организатором которой выступил московский «Центр Льва Гумилева».
Были ли кочевники отсталыми и дикими (реабилитация культур кочевников евразийцами 1920-х-1930-х г.г.)
1. Евразийская концепция монгольского ига в русской истории и ее предвосхищение у А.С. Хомякова
Признание некоторых положительных аспектов монгольского ига для России в наши дни принято считать новацией евразийской социально-философской и культурологической школы (П.Н. Савицкий, Н.С. Трубецкой, Г.В. Вернадский и др.), существовавшей в 1920-е-1930-е г.г. в русском зарубежье1. Более того, именно этот тезис евразийской историософии вызывал и вызывает больше всего нареканий и обвинений в том, что евразийцы якобы пытались в погоне за оригинальностью выдать величайшую трагедию национальной истории – монгольское иго за некое «благо». Так, эмигрантский историк А.А. Кизеветтер – постоянный оппонент евразийцев 20-30-х г.г. писал: «Весь этот апофеоз русско-татарского культурного единения (у евразийцев – Р.В.) производит весьма странное впечатление на человека, хотя бы несколько знакомого с фактами русской истории. …о каком-то культурном взаимодействии Руси и татарщины можно говорить … закрыв глаза на целый ряд красноречивых свидетельств, указывающих на то, что русское национальное самосознание вырастало не на почве тяготения к татарщине, а прямо наоборот на почве возмущения татарским игом и сознательного отталкивания от татарщины…»2. Подобные инвективы, в еще более резкой форме повторяют и современные критики евразийства. Скажем, А. Янов заявляет: «Татаро-монголы, огнем и мечом покорившие Русь, разорившие ее непомерной и унизительной данью, которую платила она на протяжении многих столетий, оставившие после себя пустыню и продавшие в рабство цвет русской молодежи, вдруг оказываются в пылу гумилевской полемики ангелами-хранителями русской государственности от злодейской Европы»3(полемические нападки А. Янова направлены против учения Л.Н. Гумилева, чья трактовка монгольского периода русской истории, как мы уже отмечали, отличается от трактовки классиков евразийства, но именно в упомянутом аспекте — защиты Ордой Руси от западной экспансии Л.Н. Гумилев и евразийцы 20-30-х г.г. единодушны4).