геософия

Основные понятия, образы и символы сакральной географии Николая Гумилева

В основе сакральной географии лежат два основных понятия — суша и вода. В египетской иероглифике символ воды представляет собой волнистую линию с острыми гребнями: этот же утроенный знак символизирует первозданный океан и первоматерию – основу всех земных вещей и явлений. В Ведах вода символизирует начало и конец всего сущего. Древние культуры разделяли «верхние» и «нижние» воды: первые воплощают собой потенциальное и возможное, вторые – уже сотворенное. Вавилоняне называли воду «домом мудрости», вода символизировала женское начало мироздания, рождение, смерть и воскресение. Символика крещения также тесно связана с символикой воды. В «Толковании Евангелия от Иоанна Св. Иоанна Златоуста так описана символика крещения: «Погружением головы в воду, как в гробницу, мы целиком погружаем и погребаем ветхого Адама. В тот миг, когда мы восстаем из воды, появляется новый человек» (XXV, 2).
Согласно геософской концепции Л. Мечникова, государства и империи основывают свое влияние и силу на развитии водного или «земляного» начала. Империи бывают либо «талассократическими» (морскими), либо «теллурократическими» (континентальными). Первое предполагает наличие метрополии и колоний, второе — столицу и провинции на общей суше. Море — это и сильное и слабое место «талассократического могущества». «Теллурократия», напротив, обладает территориальной непрерывностью.
Л.И. Мечников выделял в качестве ведущей причины исторического развития географический (геософский) фактор . Ученый разделил историю человечества на три периода – речной, морской и океанический. Первый этап общественного развития (речной) связан с рождением цивилизаций на берегах великих рек – Нила, Тигра, Евфрата, Инда, Ганга и Хуанхэ. Именно с этими рекам связана история четырех великих цивилизаций древности: Египта, Месопотамии, Индии и Китая.
Второй этап – морской или (средиземноморский) – охватывает это время от основания Карфагена до формирования империи Карла Великого. Изоляция «речных» культур сменилась эпохой межкультурной коммуникации. Третий этап (океанический) охватывает Новое время, начиная с эпохи великих географических открытий. Использование океанических ресурсов расширило возможности человечества и связало континенты в единую систему. Концепция Л.И. Мечникова о влиянии природной среды на историко-культурное развитие общества получила развитие в трудах Л.Н. Гумилева и современных сторонников геософского восприятия мирового историко-культурного процесса.
Горы в сакральной географии являются центрами духовной власти, с ними связана идея сохранения «на вершинах» остатков древних рас и цивилизаций. В поэзии Н.С. Гумилева «горные хребы» — это «мир самых белых облаков», духовное убежище, «пространство мечты», в котором человек обретает покой и гармонию. Так, в стихотворении «Однообразные мелькают…» (1917) читаем: «И если я живу на свете, / То лишь из-за одной мечты: / Мы оба, как слепые дети, пойдем на горные хребты, / Туда, где бродят только козы, / В мир самых белых облаков, / Искать увянувшие розы и слушать мертвых соловьев» [3, 153].

Иран стал роднее в музее Востока

22 ноября в Музее Востока состоялся лекториум Центра Льва Гумилёва в рамках образовательного проекта «Белая Индия» на тему «Иран и русская цивилизация: мифология, время, культура».

Про переплетения российского подсознательного с иранским миром – цивилизацией, культурой, философией — рассказал Павел Зарифуллин, директор Центра Льва Гумилева, писатель, этнограф, лидер движения «Новые Скифы».

Древняя Персия живет в нас, считает Павел, на уровне языка, имен Богов, символизма, моды на сарафаны и кокошники.
Павел привёл как пример русского бессознательного восприятия иранского мира – фильм советского кинематографа «Тегеран-43». В фильме Иран – страна развалин мертвых городов Алладина, таинственных харчевен, где курят опиум подозрительные люди, логово джинов и трикстеров, место пребывания супергероев и агентов.

Море и Степь (Новые Скифы в Архангельске)

Архангельские поморы активно включились в Ново-Скифское Движение. А Анатолий Беднов написал сходу песнь о том, как поморы и казаки переняли эстафету у древних кочевников Евразии

Кто в океане видит только воду,

Тот на земле не замечает гор.

Известная фраза из песни Владимира Высоцкого вспоминается, когда перед умственным взором встает… нет, не горный хребет, а прямая противоположность ему – широкая и плоская степь. Если волны с белопенными гривами похожи на вершины гор, то степной простор под стать морскому с его колышущейся под ветром сине-зеленой широтой, уходящей далеко за горизонт – туда, где начинается небосвод. Подобно рукотворным горам курганам высятся по берегам его башни маяков, сложенные из камней ориентиры – гурии и старинные деревянные кресты. Море, как горы и степь, благоволит сильным и отчаянным. С востока на запад по Великой Степи неумолимо двигалась кочевая цивилизация: арии, киммерийцы, скифы, сарматы, гунны, тюрки, угры, монголы… с запада на восток, «встречь солнца», шла морская евразийская цивилизация, у истоков которой – сшитые из тюленьих шкур «примитивные» каяки. Именно на этих не дошедших до наших дней плавсредствах, загадочный народ пришел из Европы на север Скандинавии, проник на Кольский полуостров, достиг Новой Земли и даже далекого Шпицбергена. Спустя тысячелетия в Арктику на своих лодьях пришли новгородские ушкуйники, предтечи поморов. Поморы, тоже сшивавшие свои деревянные суда посредством корня – кокоры (отсюда выражение – «шить лодью») вновь открыли миру и Новую Землю – Матку, и Шпицберген – Грумант, а затем, вдоль морских побережий и вверх по сибирским рекам, через волоки двинулись на восток – покорять Сибирь.

Скифский Стол-2: контуры Восточного Полюса

Очередной «Скифский стол» евразийцев и скифов состоялся в московском ресторане «Тибет. Гималаи», что на Никольской улице. И оказался приурочен к великому празднику Ирана и Турана — Наврузу — древнему знаку Весеннего Равноденствия.
В честь Навруза блистательный Евразийский дуэт Антонио Грамши и Оксаны Дакиновой исполнил изысканные пьесы народов Востока на редких музыкальных инструментах.
Заявленная тема была снова из досье князя Эспера Ухтомского: «Русская миссия в Азии».
Директор Центра Льва Гумилёва, инициатор Собрания, Павел Зарифуллин начал выступление с цитаты из Письма Махатм к Ленину: «На Гималаях мы знаем свершаемое вами…». С точки зрения места и времени проведения «Скифского Стола» слова звучали, необычно уместно.
Зарифуллин заявил, что сегодня: «Границы между Россией и Азией рухнули! Границы с фортециями, блиндажами, колючей проволокой, те, что строили десятилетия либералы и националисты — исчезли. Граница растворилась, будто её и не было никогда. И теперь перед нами бескрайний окоём. А за Окоёмом явно зрим Восточный Полюс…
Это – «Восточный Полюс» отечественной мысли и политики. Плохо сформулированный, ещё вчера совершенно неразличимый, но тем не менее сегодня отчётливо видимый, всплывающий из снов, русских сказок и тайных геополитических проектов.
На поиски этого Полюса были обращены экспедиции и планы генералов Русского Географического Общества, манифесты сибирских областников, проекты Бадмаева, Ухтомского, Рериха, экспедиции Ядринцева, Пржевальского, Козлова, Маннергейма.
В грёзы и мечты о Полюсе воплотились концепции русских народников об освобождении этносов Востока: замыслы и экспорт революции Блюмкина, Раскольникова, Султан-Галиева. Идею Восточного Полюса утверждал литературно-революционный круг «Скифы» Иванова-Разумника, Есенина, Блока и Белого. О поисках Восточного Полюса — лучшие труды Льва Гумилёва и Теодора Шумовского.
Добавим ещё старообрядческую мечту о Беловодье, предания иоаннитов, рыцарских орденов и византийских монахов о Царстве Пресвитера Иоанна, припомним «Эльдорадо теософов» – Страну Шамбалу. Контуры Полюса видны. Сам Полюс не обозначен, поверхностно описан, многие вообще сомневались и сомневаются в его существовании.
Но Восточный Полюс в поздние периоды Российской Империи и на заре строительства СССР был мощным локомотивом военной и экономической стратегии, философских и богословских поисков. И сегодня в формате Новейшей России («когда Граница между Россией и Азией исчезла») немедленно возникает наш Восточный Полюс.

Созвездие Лебедь (Права народов на недра)

Мы начинаем на портале «Центр Льва Гумилёва» сезон Новогодних сказок. Стартуем с эссе о белом колдовстве в Саха-Якутии и о превращении людей и городов в зверей и птиц…

Посвящается моему другу Дмитрию Федотову

Телесная конституция ландшафта

Основной тезис, позволяющий философски тематизировать «ландшафт» следующий: понятие «ландшафт» несет знаки тела человека. Абстрактная формулировка может быть конкретизирована, если в само понятие человека вкладывать значение «субъекта жизни» (С.Л. Рубинштейн), исторически представленного в разных формах.
Исторической формой «субъекта жизни», имеющей дело с ландшафтом, как с ценностным образованием (как с «ядерной структурой» — С.Д. Смирнов) мы принимаем «этнос».
На уровне онтологического суждения относительно этноса, можем говорить о его «видовых» представителях: семье, народе, нации. Семья, народ и нация – общности различных масштабов, но единые по критерию принадлежности к архетипическим ценностям этноса, среди которых одной из основополагающих является «тело», удостоверяющее сам факт наличия семьи, народа и нации, и того опыта жизни, который утверждает их на бытие.
Понятие «ландшафт», на наш взгляд, и несет значение способа бытия тела семьи, народа и нации, и может быть интерпретировано как конституирующая собственную телесность активность этноса (семьи, народа и нации). «Ландшафт» позволяет понять как «этнос» может быть телесно частью мира (частью – через семью, частью – через народ, частью – через нацию).
Интуиция о том, что субъект жизни «творит», «создает», «производит», «образовывает» ландшафт присутствует в самом определении ландшафта.

Лев Николаевич Гумилёв: «Апокрифический диалог»

Литературный прием «диалога» позволяет суммировать разнообразные вопросы, некогда заданные автору, и длинные беседы с читателями и их знакомыми. Преимущество жанра «диалога» — лаконичность. Итак, предлагаю диалог.

Антрополог: Почему Вы отбрасываете антропологию? Это нелогично. Если считать этногенез явлением не социальным, то оно должно быть биологическим, а раз так, то расовый признак должен иметь решающее значение. Ведь не отрицаете же Вы наличия отдельных рас, с присущими им наследуемыми признаками?

Страна Пресвитера Иоанна

Пресвитер Иоанн собирается вторгнуться будто с соседней планеты и покарать грешников и басурман, избавить от страданий братьев и сестриц, изнывающих под ударами магометан, и злых князей, и бояр. Подобного весёлого и радостного Царя и Короля Смеха ждут простые (и не простые люди) во все времена.

Сакральное пространство ненецких тундр

Архаическая модель мира ненцев, как и других шаманистских народов, порождала линейное (динамическое) восприятие пространства, которое, однако, существенно отличалась от линейности хронотопа христианских культур своей свернутостью в замкнутый цикл. Динамическая концепция организации пространства воплотилась в устройстве ненецкого жилища — чума, выполнявшего не только утилитарные функции, но и являвшегося важнейшим средством описания устройства мироздания, его материализованной моделью. Чум воплощал в себе как динамические, так и статические аспекты космоса. Сама идея разборности и переносимости ненецкого жилища моделировала динамический аспект бытия, а его конструкция — статический. Поэтому все операции, связанные с устновкой или разборкой чума, были сакрализованы, а его конструктивным элементам приписывались космологические характеристики. Установка чума воспроизводила акт творения мира, его «монтажа» из основных элементов природы и культуры (огня, дерева, шкур оленя). Не случайно, что операции монтажа жилища выполнялись женщиной, которая в космогонических мифах ненцев выступает прародительницей мира.