Ростовский этнопарк КУМЖА, занимающийся сохранением и популяризацией казачьей культуры, и существующий более 20 лет «Гуннский фонд» возрождения исторического наследия из республики Бурятия, подписали соглашение о сотрудничестве. На территории этнопарка установлены три традиционные бурятские юрты, где представят историю, культуру и быт этого воинственного кочевого народа, с которыми смогут познакомиться гости КУМЖИ.
Современная Бурятия — одна из прародин народа гуннов-хунну — легендарных воинов, а буряты являются их прямыми потомками. По данным научных исследований они сохранили многие генетические черты своих суровых прародителей. Кочевники гунны были хорошими воинами — прирожденными наездниками и меткими стрелками из лука. В 4 в. н.э. гунны вошли в соприкосновение с обитателями берегов Азовского моря и низовьев Дона. Проходя по степям, гунны сгоняли с земли прежнее население, часть которого вливалась в гуннский племенной союз и следовала вместе с ним дальше. Так началось Великое переселение народов.
Олег Николаев, руководитель этнопарка «КУМЖА»:
Для донских казаков это не чужая история — в состав Донского казачьего войска исторически входили калмыки — родственный бурятам народ, который символически обозначает желтая полоса на Донском триколоре. А в состав Забайкальского казачьего войска входили бурятские казачьи полки. Представителей этих народов роднит с казаками культура наездничества и боевое искусство, в котором одним из главных видов оружия является лук, а а также традиционная борьба. Нижний Дон издревле являлся перекрестком цивилизаций, народов, культур и религий. В 7 км от КУМЖИ располагается древнее Елизаветинское скифское городище, существовавшее с VI по III вв. до н.э., крупнейшее в Северо-Восточном Приазовье, через которое шла торговля между боспорскими греками и племенами Подонья, и в котором они совместно проживали. В средневековом городе Азаке (нынешний Азов) — значимом центре Золотой Орды, являвшимся одним из ключевых узлов Великого шелкового пути, находящемся в 15 км от нашего этнопарка, мирно уживались представители множества народов — монголы, аланы, черкесы, татарские племена, русские, а также: греки, евреи, мордва, армяне, итальянцы, немцы, чехи, арабы, иранцы, хорезмийцы, азовские казаки и прочие.
Книга «Святой Георгий и гунны» Мурада Аджи, конечно, вызовет споры, как и всё, о чем пишет автор. И неудивительно. Известный писатель выбрал тему, на которую был наложен запрет еще в 494 году. С тех пор все, что написано о святом Георгии, подвергается жесточайшей цензуре и бесконечным правкам. Почему?
Империя гуннов (II—V вв.)
Нашествие гуннов в IV в. в Восточную Европу положило начало «Великому переселению народов».
Первым среди царей «Гуннии» называют Тедрехона. Возглавляемые им войска барсилов, пройдя через Кавказскую Албанию («Каспийские ворота»), вторглись на территорию Малой Азии. Затем его имя было обожествлено («Тенгрихан») тюрками на Кавказе. Основателем империи гуннов на территории Европы в 374 г. стал Баламир.
Украинский историк о том, как Азия познакомилась с новым загадочным народом, перебравшимся на Азовское море и Кавказ из Поднебесной
Гунны родом из античности?
История взаимоотношений европейских стран с гуннами начинается с появлением гуннов в Европе. Нужно отметить, что некоторые авторы связывают с этим упоминания о уннах у Клавдия Птолемея и Дионисия Периегета. Дионисий Периегет локализировал уннов в районе Каспийского моря. С севера на юг упомянуты скифы, каспии и албаны. При этом только каспии и албаны реально существовали в этом регионе во время написания этого географического сочинения. У Страбона же вместо уннов витии. При этом Страбон цитировал Эратосфена. Видеть в них гуннов бессмысленно.
Клавдий Птолемей локализировал уннов между роксаланами и бастарнами. Византийский географ Никифор Блеммид писал о уннах в Сокращенной географии, фактологическая часть которой фактически была близка к сочинению Дионисия Периегета. Евстафий Солунский написал комментарии к сочинению Дионисия Периегета. Кроме того в его сочинении использовали данные Геродота и Страбон. Уны у него названы уннами или фуннами, которые живут на берегу Кронийского моря. Отмечалось, что они являются скифским племенем и являются каспийским народом. За ними живут каспии. Он локализировал унов все там же на берегу Каспийского моря между скифами и каспиями. В других источниках подобных сведений нет. Иоанн Зонара сообщал, что в 284 г. гунны воевали против императора Кара. Это сообщение, вероятно, является анахронизмом. Сведения Дионисия Периегета и Клавдия Птолемея вряд ли можно считать достоверными, особенно локализацию уннов в районе Северного Причерноморья у Птолемея.
В местечке Бугац области Малая Кумания Венгрии с 8 по 10 августа состоялся очередной Курултай — собрание туранских (гуннских и тюркских) народов.
Как сообщает Hirado.hu, Курултай посетил вице-спикер парламента Венгрии Шандор Лежак, выступающий уже несколько лет патроном туранского форума.На открытии Курултая парламентарий заявил, что венгры являются «наследниками сокровищ Востока». Ш.Лежак указал, что само слово «Курултай» означает не только встречу, но и живую традицию и, стало быть, имеет нравственное значение. «В рамках Курултая чувствуется духовное единство народов, встреча помогает объединить людей сегодня на основе общего прошлого», — подчеркнул высокопоставленный венгерский политик.
По его словам, дух этой встречи Востока и Запада на венгерской земле затрагивает народы общей численностью 140 миллионов человек, в том числе посредством народной дипломатии, выстраиванием отношений между народами, невзирая на текущие политические обстоятельства на межгосударственном уровне.
Чтение затягивает, если текст завораживает с первых строк. Так бывает, если он ведет к познанию тайны. Мир Николая Лугинова, созданный им за годы писательства, так многогранен и разнообразен, что ему трудно найти точное определение. Он мистический или мифологический, магический или фантастический?
Его роман и повести последних лет, объединенные в «Хуннские повести» основаны на исторических фактах. Сама эпоха Чингисхана, его матери Ожулун, мудреца Лао-Цзы — такое далекое от нас время, что «летучие пески» времени превратили их в легендарных персонажей.
Саха — человек мифологический. Сознанием, образом мыслей. Абстрактное мышление — его конек. И, конечно же, творчество Николая Лугинова , как одна из самых близких нам, людям XXI века, ветвей этого сознания, и есть его современный символ. Там, в созданном им мире «Хуннских повестей» его герой Лао-Цзы так похож на образ знакомого мне с детства старика. Или на одного из моих друзей, любящего пофилософствовать. Но порой он мне напоминает отца. Образ, который я бережно храню с детства.
Речь Лугинова такая же тягучая и полновесная, глубокая и высокая, как и само пространство Евразии. И он традиционен в этих своих откровениях и видениях. И настолько же нов и необычен. Вот его сила слова, которая не утихает ни в том, ни в другом языке — родном, якутском или на приобретенном, переводном — русском.
Почему же так происходит? Когда к тебе приходит муза, с мифологией или эпическим размахом, ответа на этот простой вопрос тоже нет. На подмостках Саха театра живым ответом явился Ефим Степанов, человек и герой, актер и прорицатель, сыгравший в инсценировке по «Хуннским повестям» роль мудреца Лао-Цзы. Он сродни тому, что показал Герасим Васильев в своем великолепном образе шамана во «Сне шамана» Ексекюляха в нашумевшей постановке на подмостках Саха театра. Это не только души родственные, они и есть душа века и времени в своем перевоплощении в героев Кулаковского ли, Ойунского ли, Лугинова ли. Вот оно, мифологическое сознание в зримом воплощении. Смешение человеческого и природного, реального и вымышленного.
Как не дано было понять мыслей, которые вели великого шамана или великого старца-мыслителя, так и мы не всегда можем адекватно воспринимать слово писателя. Каждый автор живет и пишет по законам, выдуманным им самим. И мы в этом не далеки от истины. Помните, что Александр Пушкин сказал: «Драматического писателя надо судить по законам, им самим над собою признанным». Он написал это Александру Бестужеву в конце января 1825 года.
А теперь обращусь к авторитетному мнению двух современников. Писатель и переводчик Владимир Карпов в предисловии к «Хуннским повестям» отмечает, что в романе о Чингисхане есть «тяготение к притче, к литературе Востока с ее иносказательностью, многослойными подтекстами». А в китайских опытах Карпов уже видит и гиперболизацию, и фантасмагорию.
В рецензии на «Хуннские повести» Владимир Яранцев, подчеркивая философичность, восточность и «даосичность» текста Лугинова , пишет: «Но нет и никогда не будет в мире “одноцветности”, “одноплеменности”, однополюсности. Может быть, понимание этой истины — грустной и одновременно благой, и заставило Лугинова написать такую небольшую, несмотря на “большую” тему, книгу. Воздавая хвалу хунну, воинам-философам и моралистам, он не забывает и о мудрости тех, кто приемлет мир во всех его проявлениях…». Таким видят и воспринимают творчество Николая Лугинова нынешние российские интеллектуалы, которых более всего я бы отнес к современным почвенникам, понимающим ценность евразийского контекста всей российской культуры.
Вот так, соединением двух взглядов, двух параллельных течений в человеческом сознании пропитаны мифологические тексты Лугинова . Каждый видит и читает в нем свое. Находит свой кусочек мира. Потому что произведения Лугинова — это не только свой мир, но и мировоззрение восточного человека, вбиравшего на протяжении веков все мысли и деяния евразийского пространства, пронизанного не только боевыми путями, но и человеческими душевными всплесками, энергетическими выбросами мысли. Просторы степей ли, тайги ли, полноводных рек, горные кряжи и высоты, — все объемно и слишком широко, слишком пространственно, как Вселенная.
Традиция в литературе важна для продолжения ее жизни. И здесь Лугинов выступает как хранитель великой традиции Олонхо, обогащенной творчеством Кулаковского, Ойунского и Далана, всей плеяды великих писателей Якутии. Той традиции, что просветлена идеей о триединстве миров: Верхнего, Срединного и Нижнего.
Недавно Николай Алексеевич встретил свое 65-летие. Подобно героям своих книг, он продолжает искать истину. Ту, что гласит: «…из служения духу нет возврата, а есть только трудный путь ввысь, каждый раз к новым перевалам совершенствования, к вершинам инобытия…». Таково жизненное кредо и самого Николая Лугинова, его миропонимание.
