Российская система управления близка к тотальному краху из-за плохого качества управленческого ресурса, то есть, низкой квалификации самих управленцев. При этом нельзя сказать, что власть не хочет улучшить качество управления и не ищет умных, талантливых управленцев. Хочет и ищет. Ведь вопрос стоит о выживании самой системы!
Беда в том, что круг поиска реальных претендентов на управленческие должности заведомо ограничен жирными тупыми прококаиненными сынками-зятьями и дочками-любовницами, спортсменами и спортсменками, однотатамниками, личной охраной, поварами, постельничими, стремянными и прочими шестёрками и шестерёнками действующих во власти персонажей. То есть, вопрос выбора между «своими» и «умными» даже не стоит, выбирать надо обязательно только среди «своих», при этом власть честно старается найти сравнительно «умных» среди «своих», но найти не может, потому что все тупые, и не случайно: сам принцип набора в «свои» подразумевает жестокую отрицательную селекцию, в ходе которой наверх всплывает только самое имманентное, беспримесное и принципиальное говно.
Попытка нынешних российских властей найти в своём «кадровом ресурсе» приличных людей для замещения должностей губернаторов, министров и прочих начальников над народом весьма схожа с искренними, но бесполезными поисками девственницы на роль невесты принца среди шлюх в портовом борделе. Одну за другой приводят принцу-народу сифилитичных шлюх и сетуют: ну нет, нет у нас в борделе для вас другой невесты! Эта ещё ничего! Вы бы видели других, они гораздо хуже! Между тем прекрасных чистых и честных девушек в портовом городе достаточно, просто искать их нужно подальше от борделя. В любом другом месте, только не в борделе.
Огонь и пафос героев Великого Октября по-прежнему согревают застуженные сердца. Золотой Век есть и там – в Будущем – надо только идти, скакать, лететь – не останавливаясь и ничего не боясь!
Летокеан, Летокеан. В летинных крылованиях
Ядрено взмахи дрогнуты Шеи — змеи красных лебедей В отражениях изогнуты Пусть — долины — живот Горы — груди земли Окрыленные нас укрылят корабли Станем мы небовать, крыловать А на нелюдей звонко плевать.
Василий Каменский
Посвящается свободным кочевникам Прошлого и Будущего
Современный нам Анархизм на Западе по-прежнему жив и бодр, он будоражит своими антропологичсекими и политологическими озарениями мыслящую публику.
В Анархизме Делёза и анархо-примитивистов Зервана, Блэка и Хомски звучит детский крик новых идей, они дают некоторую надежду, направление к интересующей нас проблеме – поиска русской правды и справедливого скифского будущего. Через революционную антропологию и возвращение в Абсолютное Прошлое.
Примитивисты – Время назад!
Анархо-Примитивизм был рождён структуралистской революцией и экспедициями Леви-Стросса. Неожиданно оказалось, что человек Нового Времени по своим умственным и физическим способностям не хуже и не лучше (а возможно и гораздо дряннее) кроманьонского охотника Каменного Века.
Когда научным образом было доказано, что штирнеровский и народовольческий субъектевист – это не революционный сумасшедший, но воспоминание о свободном и сильном номаде доисторического человечества.
Когда антропологи и археологи вынесли из этнографических исследований факт, интуитивно угаданный русскими анархистами, идеализировавшими бунтующих казаков:
В доисторическом обществе не было рабства и принуждения, не было работы в сегодняшнем смысле этого слова, не было отчуждения. Но была бездна свободного времени на стихи, любовь, танец, магию и разговоры со звёздами.
Гипер-народники
Анархо-примитивизм – анархистская критика культурных, религиозных и технологических достижений Цивилизации.
Примитивисты утверждают, что переход от охоты и собирательства к сельскому хозяйству дал начало расслоению общества, принуждению и отчуждённости. Они являются сторонниками отказа от цивилизации посредством: деиндустриализации, ликвидации разделения и специализации труда, упразднения технологии.
Не все примитивисты обращают внимание на проблемы современной цивилизации. Некоторые, такие как Теодор Качинский, видят корень зла в индустриальной революции. Другие — в различных более древних достижениях цивилизации: появлении монотеизма, письменности, начале использования металлических инструментов.
Я хожу в цилиндре не для женщин — В глупой страсти сердце жить не в силе, — В нём удобней, грусть свою уменьшив, Золото овса давать кобыле.(Сергей Есенин)
Герои и толпа
В эсеровской партии, сформировавшейся на идеях «имманентного субъективизма» и книге Михайловского «Герои и толпа», в нужный момент не хватало этого пресловутого героизма и «субъективизма». Когда разгоняли Учредительное Собрание, Председатель Виктор Чернов, глава ПСР, взял и ушёл по просьбе матросов. Ленин не верил, как это – «встал и ушёл»? Его попросили и он ушёл? Вождь заливисто хохотал.
Во время «мятежа 6 июля» похожее произошло и с левым крылом. Хотя «интернационалисты» держались веселее. Арестовали Дзержинского и Лациса, заняли ЧК на Лубянке и Телеграф на Мясницкой. Но сесть на бронеавтомобиль и проехать одну минуту до Большого театра, чтобы освободить депутатов ПЛСР во главе с Камковым и Спиридоновой, или того лучше – войти по пропускам ЧК в Кремль и арестовать в ответ Ленина сотоварищи – вот до этих простых и понятных вещей додуматься никто не сумел. Среди боевиков левых эсеров в решающий момент не оказалось пресловутого «Героя по-михайловскому».
Это ведь только кажется так, что русская высокая культура — это океан безбрежный, поток идей и мировоззрений, зачастую противоположных друг другу. Может быть, сравнение с океаном покажется подходящим, но необходимо учесть, что у «русского философского моря» есть свои законы, свои основы существования. Палеонтологи и океанологи изучают современное состояние морей и океанов, исходя из знания первопричин, исходя из понимания, как они миллионы лет назад возникали. Из законов рождения стихии, можно делать выводы о том, какими мировые элементы будут сегодня или завтра, когда ждать похолодания или потепления, изменения циклонов и течений.
Вот и с русской высокой культурой схоже. Ведь у неё есть тоже хронологические рамки зарождения и «выхода в свет». Это ставшие уже мифическими времена Российской империи, а точнее XIX век. Век Золотой для нашей поэзии и прозы, время «закрепления» русского литературного языка. На котором автор пишет, а читатель читает. Эта культура в чём-то близка другим «русским культурам» — Московского Царства, Литовской и Киевской Руси. И бесконечно от них далека. «Высокая русская культура» не исчерпана — мы в ней живём, в «её теле» существуем. Советская власть её не сломила, а ещё более укрепила. Либеральная революция 1991 года и «тотальная вестернизация» её тоже уничтожить и растворить не смогли. Хотим мы того или нет, но попадая в её поле (или волны — как кому нравится), мы начинаем играть по правилам, установленным 150-200 лет назад творцами русской культуры и, как мы увидим далее, и творцами Русской империи.
В июне сего года в этнодеревне «Этномир» состоялся III Слёт Новых Скифов. Мы обсуждали практические задачи нашего Движения. Тогда-то и родился многообещающий термин «Этнокосмизм», как определение для нашего ново-скифского дела. Нужно было лишь его сформулировать. И вот что получилось…
Удивительный по жизни человек — профессор Мануэль Саркисянц не перестает удивлять! Он прислал свою новую статью и анонс лекций, с которыми собирается прибыть из Мексики на Русь. И это в его 90 лет! (Столетний десяток он разменял в июне этого года, с чем мы его от лица всех поклонников и поздравляем, хотя и с небольшой задержкой. – Ред. сайта) Мало того, что читающий сейчас лекции студентам-индейцам Саркисянц кладезь мудрости. Он прежде всего – последний из могикан не советской, а подлинной Русской культуры, которая еще обязательно возродится. Казалось бы, по всем понятиям, он является гражданином мира. Как Герцен, как Бакунин. Только вот космополитом его никак не назовешь. Зато его хочется назвать русским космистом, к которым принадлежали этнический украинец Владимир Вернадский, сын поляка Константин Циолковский, соплеменник Саркисянца о. Павел Флоренский с его наполовину армянскими корнями, коми-зырянин Питирим Сорокин, русские до мозга костей Николай Данилевский, Николай Федоров, Николай Бердяев. И, пожалуй, настоящим энциклопедистом, как и все перечисленные, тоже.
Мануэль Саркисянц (р. 1923, Баку) — известный историк и социолог, исследователь религиозных истоков народнического социализма России, Латинской Америки, Юго-Восточной Азии. В 2005 г. в изд-ве Санкт-Петербургского университета на русском языке появился русский перевод первой части его книги «Россия и мессианизм Востока». Это сочинение ученого впервые вышло на немецком языке в далеком 1955 г. и получило признание выдающегося русского социолога Питирима Сорокина (предисловие которого открывает книгу). Вторая, еще не переведенная на русский язык, часть исследования посвящена революционным исканиям в исламе и буддизме. Эта книга, появление которой по идеологическим причинам которой оказалось невозможным в Соединенных Штатах, где в 1940–50-х годов работал ученый (по рождению — иранский подданный), стала первой крупной работой М.Саркисянца. Три другие книги ученого 1980-х–1990-х годов посвящены революционной традиции Южной Америки — Мексики и Боливии. Более ранний труд ученого, вышедший по-английски в 1965 г., — «Buddhist Background of the Burmese Revolution» («Буддийский контекст бирманской революции»), затрагивал тему религиозных (буддистских) истоков азиатского социализма.
В 2003 г. на русский язык в петербургском издательстве «Академический проект» была оперативно переведена книга историка «Английские корни немецкого фашизма», в которой Саркисянц подробно проанализировал генезис нацистской идеи, обнаружив его в империалистической идеологии и практике британцев. За эту книгу на Саркисянца дважды было возбуждено уголовное дело в Германии. Книга так и не была опубликована в Англии, увидев свет на английском языке лишь в Индии и Ирландии. В настоящий момент Саркисянц, профессор Гейдельбергского университета, большую часть года проживает в Мексике, где работает над новой книгой (она выйдет на испанском языке) об истории русского народнического социализма
Мануэль Саркисянц посетил с визитом в Москву. 18 мая он прочитал открытую лекцию на философском факультете МГУ им. М.В. Ломоносова «»Русский вопрос в англо-саксонской славистике XX столетия». После чего ответил на вопросы Якова Шустова:
— В России Ваше имя известно в основном по книге «Английские корни немецкого фашизма». Расскажите немного об этой книге.
— Печататься пришлось у ирландцев и у индусов. В Индии она вышла под названием «От империализма к фашизму. Почему «Индией» Гитлера должна была стать Россия». В самой Германии об этом не осмеливаются вспоминать. Хотя для четырех немецких режимов, начиная с Рейха Гогенцоллернов, Англия всегда была недосягаемым образцом и примером для подражания. Однако в утверждении, что Гитлер заимствовал определенные положения своей расовой доктрины у англичан почему-то видят оправдание гитлеризма. Против меня в Германии возбудили уже два судебных иска. Я начал собирать материал ещё в 1947 году и удивительно, что за полвека никто меня не опередил. Колониальный империализм был лабораторией расизма. Вильгельмовская Германия сознательно подражала Англии. Гитлер не раз напоминал немецкому народу, что если он желает занять подобающее ему место в мире, то должен следовать примеру англичан. От Англии перешла к Германии идея избранной расы, а в Англию эта идея попала с кальвинизмом Кромвеля. Гитлеру ничуть не мешало «иудейское», ветхозаветное происхождение этих идей. Он дополнил их социальным дарвинизмом. Идея о «праве сильного» тоже попала в Германию из Англии. Константин Победоносцев говорил, что русское понятие этики не может принять «право сильного» в качестве нормы. В Англии Гитлер обратил внимание и на практику социал-империализма. Отец которого — Бенджамен Дизраэли — привлек рабочий класс на сторону правительства путем представления рабочим экономических возможностей в колониях. Предоставление права голоса рабочим связано с английским империализмом. Для Дизраэли раса стояла выше класса. Идеями расы удалось погасить классовые противоречия в тогдашнем английском обществе. Особенно ярко влияние английских идеологических установок проявилось в попытке создания германских элитных школ для будущих правителей Рейха. Для этих школ были характерны культ мускулов, презрение к духовному, муштровка, беспрекословное повиновение.
Решающее влияние на Гитлера оказал империалист и антисемит Хьюстон Стюарт Чемберлен. Геббельс называл его вдохновителем, его труды переписывал Розенберг. Другой Чемберлен, Невилл спас Гитлера от заговора генералов в 1938 г., которые хотели арестовать Гитлера в случае провала авантюры с Судетской областью. Ещё раз англичане спасли Гитлера в 1939 своим бездействием в первые дни польской компании. В книге я нарушаю ещё ряд табу, наложенных на отношения Англии и Германии. В частности, рассматриваю оккупацию Нормандских островов.
— В силу каких мотивов политическая элита Англии проводила политику поддержки нацизма?
— У них был интерес в сохранении классового характера английского общества, но, главным образом, в сохранении империи, ведь империя была основана на расовой идеологии. Расовая идеология уже была под угрозой, исходящей от учения Ганди и воззвания Ленина к народам Востока. В расизме Гитлера британцы видели противовес неизбежной эмансипации туземцев. Этот фактор сыграл гораздо более важную роль, чем боязнь коммунистов в Англии, как принято считать. Тем более что коммунисты в Англии были сравнительно малочисленны и безобидны.
— Вы пишете об английском влиянии на идеологию нацизма, а можно говорить о каком-то американском влиянии?
— Да и это Генри Форд. На Нюрнбергском процессе Бальдур фоне Ширах начал говорить об этом влиянии, но тут его прервали замечанием, что это не относится к делу. Вышла книга «Американские сподвижники нацизма», кроме Форда там упоминается знаменитый летчик Линдсберг. Клан Кеннеди, хотя ходят такие слухи, не имел отношения к поддержке нацизма. Они были католическими клерикалами. Джозеф Кеннеди, посол в Англии, в некоторой степени поддерживал генерала Франко. Наперекор Рузвельту.
— А, что вы можете сказать о современном неонацизме в Германии? Каковы его корни?
— Это интересный феномен. Ведь нацизм был основан на праве сильного. Но право сильного оказалось иллюзией более слабого. Теперь характерно увлечение эзотерикой. В этих кругах распространено ожидание конца мира — Кали-Юга. Большое влияние на интеллектуальном уровне в нацистских кругах имеет тибетская и псевдотибетская, индуистская, эзотерика. Ведь Гиммлер в свое время посылал экспедицию в Тибет, чтобы найти там следы древних арийских мистерий. Теперь антифашисты в Германии винят Далай Ламу в покровительстве нацизму. Неонацисты, в отличие от голливудских кинозвезд, увлекающихся дзен-буддизмом, ориентируются на тантрический буддизм, который скорее — разновидность тибетского ламаизма.
Никто ещё не написал книгу о баварском происхождении нацизма. В Германии привыкли винить всех немцев. Но мне кажется, если все виноваты — значит, никто не виноват. Если бы союзники были хорошо осведомлены об истоках нацизма, они упразднили бы Баварию как государство, а они упразднили Пруссию. Хотя родовым гнездом нацизма была Бавария, а совсем не Пруссия.
— Сейчас Вы работаете над книгой «Земля и воля. От Герцена до Иванова- Разумника». Какова предыстория её написания?
— Я много изучал историю революционного движения в России и судьбы революционной интеллигенции. Изучение истории русской революции в США развивалось в период холодной войны, и это привело к определенным перекосам. Хотя было бы ошибкой преувеличивать влияние холодной войны, гораздо большую роль тут сыграл этноцентризм, сосредоточенность на этнических корнях тех или иных идеологических движений. Когда в 1954 году проводились исследования, кстати, по заказу флота, русский национальный характер, то есть готовность терпеть жесткую власть, был объявлен продуктом русского обычая туго пеленать младенцев. Другой исследователь, Д.Ранкур-Лафферьер, доказывал, что русский характер — это результат смеси мазохизма христиан и садизма кочевников.
Во время холодной войны русские, живущие в Америке, имели практический интерес не вспоминать о русской национальной самобытности. Большевизм, коммунизм, для масс был понятием абстрактным, не ассоциировался с идеологией, но ассоциировался с Россией. Интересно, что в разгар холодной войны, когда, казалось бы, очень важно было рассказать публике о сути коммунизма, ни один американский университет не провел курса о коммунизме. Вероятно, руководствуясь принципом, что лучшая защита от невинности — это незнание. Иначе говоря, если студентам рассказать о коммунизме — они станут коммунистами. Были исключения, это католические университеты. Там были курсы о коммунизме, где эта идеология разоблачалась с примерами и аргументами из классиков философии.
Американское представление о России вообще отличается полным господством социальной психологии при отсутствии философии. Это касается не только русских. Индийскую культуру изучают так, что философия индусов не рассматривается вовсе. Для американцев все это слишком далеко, слишком экзотично, слишком эксцентрично. Вообще знания о России минимальны. Меня даже спрашивали, а, правда ли, что армянский язык — диалект русского. Некоторые студенты даже считали, что Сталин — уроженец штата Джорджия.
— А оказала ли большевистская идеология какое либо влияние на США?
— В США совершенно чуждые марксизму круги пользовались и пользуются марксистской методологией. Марксистское понятие о человеке как об экономическом существе, довольно близко понятию о человеке в капиталистическом обществе, где человек ведь — тоже экономическое существо. Этим объясняется то, что роль меньшевиков в американской науке сильно переоценена. В мире специалистов по России было популярно мнение, что основные социалистические противники большевиков были меньшевики. Между тем, на общенародных выборах в Учредительное собрание меньшевики собрали ничтожный процент голосов по всей стране, за исключением Грузии. Но меньшевизм имел обратно пропорциональное влияние на американских исследователей. Пример: Леопольд Хаймсон, комментируя полемику Н.К. Михайловского с марксистами в 1990-х годах XIX века, говорил, что «народнические идеи экономики – это бред больных душ». Более объективно подошел к этому вопросу американский исследователь Артур Мендель. В наше время, пишет он, тезисы освободительных движений развивающихся стран аналогичны тезисам Михайловского конца XIX века. Творческое наследие Михайловского достаточно объективно осветил американский историк Джеймс Биллингтон, который отметил, что хотя Ленин боролся с народничеством, последнее было до некоторой степени унаследовано большевиками. В том смысле, что категория народа была поставлена вне добра и зла и косвенно служила делу большевиков.
— А какие ещё американские исследователи занимались историей русской революционной мыслью?
— Самый интересный историк российской революции О.Радке занимался исследованием «зелёного» движения. В частности, «антоновщины». Мы представляем себе гражданскую войну как войну белых и красных. На самом деле это была война, которая происходила сначала между красными и красными, потом между белыми и красными, наконец, между зелеными и красными. В своих исследованиях Радке яростно критикует русских интеллигентов, особенно интеллигентов-народников. Считается, что на него повлиял своеобразный американский популизм, антиинтеллектуальная неприязнь к городу, американская разновидность «почвенничества». Раньше в США лучше понимали русскую революционную интеллигенцию. Джордж Кеннан познакомил мир с Екатериной Брешко-Брешковской, «бабушкой русской революции». Под влиянием Степняка-Кравчинского был основан американский «Центр друзей русской свободы». Для русских революционеров не только красный, но и американский флаг символизировал свободу. В годовщину Американской революции в 1876 политические заключенные одной из российских тюрем подняли звездно-полосатый флаг как символ освобождения.
— Это было в XIX веке, а теперь?
— Спустя 100 лет американцы понимают Сталина лучше, чем Керенского. Вопрос Сталина, «сколько дивизий у римского папы?», был им абсолютно понятен. Это практический язык. А Керенского с его «миром без контрибуций и аннексий» считали представителем безобидного русского идеализма. И по сей день, дело обстоит именно так. Чернышевский и его единомышленники, такие как Добролюбов, гораздо понятнее американской публике, чем Михайловский. Нигилисты, как известно, объявляли, что пара сапог важнее, чем весь Шекспир, и большинство американцев охотно согласились бы с этим утверждением. А тем более с тезисом Чернышевского, что «жертва — это сапоги всмятку». Это утилитаризм. Согласно этому учению, человеческая натура объясняется боязнью боли и охотой за удовольствиями. И именно поэтому «америкэн дрим» — американская мечта исполнилась на самом деле, в отличие от русской идеи. Можно сказать, что «америкэн дрим» гораздо проще, повседневнее и понятнее для простых трудящихся. В Соединенных Штатах ближе подошли к исполнению того, что обещал марксизм. Но это не меняет факта, что для людей творческих это мелко и пошло. «Русское видение» было «видение было не от мира сего», поэтому оно не было реально осуществимо в той степени, что и «америкэн дрим» — то есть американское видение. Это объясняет, почему в русском духовном революционном движении есть столько непонятного для американского утилитариста из среднего класса, как бы хорошо он не понимал Чернышевского.
Американцы не могут взять в толк, что русский антикапитализм — аристократического происхождения, а не пролетарского. Что русский социализм от Герцена и Огарева обусловлен вовсе не завистью неимущих к богатым. А, наоборот, совестью самих богатых. Совестно иметь слишком много.
Эстетика революционного движения совершенно непостижима для так наз. среднего класса. Я имею в виду эстетику Шиллера, которая вдохновляла Герцена и Огарева. Смысл этой эстетики в единстве справедливого и красивого. Не случайно, Шиллер в американских комментариях о Герцене и Огареве именуется «вечно незрелым». А то, что Герцен писал о мещанском надругательстве над видениями юности, практически подтвердил его биограф Мартин Малиа, когда он писал о том, что клятва на Воробьёвых горах есть «фантазия зеленых юнцов».
Все это тем более парадоксально, что американский народ в целом ориентирован на мораль. Он инстинктивно готов встать на сторону более слабых, но он редко бывает правильно информирован. И все то, что я сказал об американском народе, не относится к меньшинству — «продвинутой» американской интеллигенции. Здесь в основном почему-то считается, что иметь убеждения — признак незрелости. Над убеждениями смеются. В XVII веке Локк пришел к выводу, что человеческая натура везде одинакова, а разницу объяснил патологией. Фрейдисты проанализировали личность Бакунина и нашли у него «Эдипов комплекс». Завладеть страной-матерью и убить отца-царя. Я задал вопрос одному из такого рода исследователей: «Почему вы подвергаете анализу Бакунина, а не Милюкова? Потому что Милюков слишком похож на нас с вами?».
Но 100 лет раньше было все не так. Были США Марка Твена, написавшего письмо Степняку-Кравчинскому, где он восхищался самоотверженностью русских бойцов за свободу, которые шли на верную гибель. Без надежды на другой исход, кроме виселицы. Марк Твен видел такое только в России и нигде больше. Это было в 1891 году, а сто лет позднее более практичная Англо-Америка находит в этом мученичестве мазохизм. Нужно напомнить, что в 1918 году Иванов-Разумник писал, что мученичество всегда побеждает. Он не имел в виду кальвинизм, где реформация среднего класса удалила всех святых, а заодно и мучеников из богословия. Мучеников здесь просто выселили в психиатрические лечебницы. Я не могу забыть, когда шел фильм «Преступление и наказание», в том месте, где Раскольников говорит, что он готов взять на себя бремя страданий за все человечество и идти в Сибирь, раздался хохот. Публика состояла в основном из студентов, и это характерно. В англо-саксонской традиции джентльмен не должен выказывать своих чувств.
— А что вы думаете о политическом положении современной Америке? Проблема эмигрантов, отношение с Мексикой?
— Мексика по отношению к Соединенным Штатам испытывает амбивалентные чувства. С одной стороны, ненависть — мечты о реконкисте, с другой — подражание. Нувориши во всем подражают американцам. Все дикторши мексиканского телевидения — искусственные блондинки. Мексиканская армия десятилетиями обучается в США. Оппозиция обвиняет Фокса в пресмыкательстве перед Соединёнными Штатами. К сожалению, Мексика, где была совершена первая социальная революция в ХХ веке, сейчас занимает одно из печальных первых мест в мире по расслоению на богатых и бедных. Большинство мексиканцев сильно обеднело в результате глобализации за последние 10–15 лет.
— А как относятся к Вашим работам научные круги?
Питирим Сорокин хвалил мои работы за то, что в отличие от других исследователей я не доказывал с огромным трудом, что два умноженное на два равняется четырем. Я не имею право сравнивать себя с Пушкиным, но когда от меня требовали переписывать мои работы, как Николай I требовал у Пушкина изменить «Бориса Годунова» в духе Вальтера Скотта, то я как Пушкин отказывался. За работу о русском миссионизме украинские самостийники намеревались мне «набить морду». Чикагский университет считался самым либеральным во время холодной войны. Но мне было велено приспосабливаться, если я хочу там работать. И, в результате, я попал на работу в университет на негритянский Юг — самое презираемое место. И там я чувствовал себя более востребованным и популярным, чем в престижном университете. Однако в США помимо университетской иерархии существует иерархия географическая. Восточное побережье презирает Западное. Калифорния Средний Запад. Все вместе — Юг. Подобная географическая иерархия имела жизненное значение. На научных конференциях надо было, представляясь, называть свой университет. Когда представлялся я, то в ответ получал лишь снисходительные улыбки и жалостное молчание.
Лично меня, как историка, народное возмущение в Воронежской области в окрестностях Новохоперска не удивило. На Руси есть мало не мест, где корни самоорганизации и протеста глубоко укоренились в самой почве и коллективной социальной памяти. За примерами далеко ходить не надо. Наверно, наиболее яркий пример такого революционного почвенничества в истории дала легендарная станица Зимовейская (ныне сельское поселение Пугачёвское Котельниковского района Волгоградской области) – родина двух знаменитых бунтарей Степана Разина и Емельяна Пугачева, которых разделяет сто лет. Столетие отделяет нас от Вольно-Партизанской республики во главе с левым социал-революционером Яковом Базарным и нынешними событиями в Новохоперском районе. То, что социально-экологический протест пытаются оседлать правые силы, конечно, не особенно радует. Особенно, памятуя о том, что зачинателями подобных акцией прямого действия были экологи-анархисты, подвергавшиеся как раз нападению правых прислужников капитала (в Череповце, Волгодонске – да мало ли еще где) и терявшие лучших товарищей (Илью Бородаенко, убитого нацистами в лагере под Ангарском, Стаса Маркелова, неоднократно выезжавшего в качестве юриста и просто участника в эко-лагеря).А противостояние с напоминающими самим местным жителям фашистских молодчиков чоповцами до боли похоже на Цаговский лес, Химки и борьбу с застройщиками озер в Ленинградской области.Будем уповать на то, что мудрый и многострадальный народ не так-то легко обмануть, а его выстраданную боль – использовать на черное или коричневое дело. А народная самоорганизация с опорой на социальную память, пусть даже подсознательную так или иначе уже пошла.
И отличныйлозунг: «Наши Деды победили фашизм. Мы победим никель!»– тому порука.
Добрый Доктор Айболит… Уникальный персонаж грёз и сказок Чуковского. Придёт и всех вылечит, бесстрашный борец со злом. Он приходит из Детской Страны и лечит всех Гоголем-Моголем. Его бросают в костёр, он выбирается оттуда невредимым и продолжает лечить и спасать, лечить и спасать…
Мы с удовольствием публикуем классическую работу народника Николая Михайловского «Герои и толпа». Она предопределила как социологические работы Тарда, так и труды структуралиста Рене Жирара по мимитизму в обществе. Безусловно работа оказала колоссальное влияние на движение русских народников и на развитие отечественной социологии. Неоспоримо влияние концепции Михайловского и на теорию пассионарности Льва Николаевича Гумилёва.
