поэзия

Два эссе в честь Тукая

ко дню его рождения

26 апреля был день рождения Габдуллы Тукая. Он стал национальным праздником татарского народа. В этот день не только в Казани, но везде, где есть места компактного проживания татар, люди собираются, читают стихи Тукая, поют песни. Тукаевский «Туган тел» («Родной язык») стал неофициальным гимном татар. Как невозможно найти русского, который не знал бы из Пушкина хотя бы строчки «Мой дядя самых честных правил», так невозможно найти татарина или татарку, которые не процитируют хотя бы: «И туган тел, и матур тел…». Тукай – классик татарской литературы – такой же как у русских — Пушкин, у англичан — Шекспир, у немцев — Гете… Это вроде бы очевидное утверждение, но важно уточнение: что такое классика?
Борхес писал, что классик – это литератор, книги которого представители данного народа читают так, будто они допускают бесчисленное количество толкований, они представляются им глубокими как космос. Книги классиков – самодостаточные миры (в отличие от книг обычных, пусть даже талантливых авторов). Один из пушкинистов писал, что книги Пушкина – духовная пища для всех возрастов, на всю жизнь. Если послать русского человека на необитаемый остров и дать ему лишь собрание сочинений Пушкина, этого будет ему достаточно ля полноценной духовной жизни до конца его дней. То же самое тукаеведы говорят про татарского гения. У него есть и стихи для детей, и стихи о любви, волнующие молодежь, и гражданская лирика, интересная людям зрелым. И даже старик найдет у этого юноши, умершего в 26 лет, зрелые, глубокие, философские размышления, заставляющие задуматься и того, кто отягощен грузом многодесятилетнего опыта…

Анатолий Беднов уплыл от нас на поморском карбасе в Страну Света

Пришла грустная, ужасная, трагическая новость.

В Архангельске скончался мой друг, чудесный, светлой души человек — поморский поэт и писатель Анатолий Беднов.

Я познакомился с ним лет 15 назад, когда мы создали Движение по защите прав народов — Движение евразийцев-народников. И стали изучать наши регионы, защищать народные права в разных странах на культуру, язык, недра. Анатолий легко к нам присоединился и открыл лично для меня Русский Север — святую и любезную мне Поморскую землю.

Он был сыном известного поморского писателя и сам писатель. Вместе мы ездили в экспедиции, проводили семинары, писали тексты и манифесты. Грезили о каком-то ином, сияющем мире, о «наполненной светом стране», как сказал бы Пришвин.

Интересы Толи были бесконечны. Он легко слагал отменные поэмы и рассказы о тотемных птицах коми и ритуалах индейцев, фантастические рассказы и саги о путешествиях неандертальцев по рекам ледникового периода Земли.

Кому сегодня это интересно? Но мой друг — чудак, поэт, визионер жил и прозревал через время и пространство.

В Петербурге учительницу уволили за чтение школьникам стихов Хармса, Гумилева и Мандельштама

В Санкт-Петербурге администрация гимназии №168 попросила учительницу написать заявление об увольнении после чтения на уроке десятиклассникам произведений репрессированных в СССР Александра Введенского и Даниила Хармса. Об этом в воскресенье, 6 февраля, сообщила сама педагог Серафима Сапрыкина.

Гибельный восторг последнего самурая

Ровно полвека назад покинул этот мир Юкио Мисима

Способ ухода из жизни не велит описывать Роскомнадзор, потому скажем лишь, что прославленный писатель и апологет самурайского духа сделал это традиционным самурайским способом. И с ним группа соратников из «Общества щита». Ну, вы поняли, о чем речь. А перед тем он явился на военную базу Итигая в Токио и взял в заложники ее командующего генерала Масита. Мисима вышел к солдатам и призвал их выступить на защиту традиционных японских ценностей. Но солдаты в ответ кричали ему и его соратникам «Убирайся! Освободи генерала!». И тогда…

Япония переживала экономическое чудо и. одновременно, превращались в охвостье Запада, покорного американского вассала, как будто из древнего замка сегунов сделали суши-бар для заокеанских туристов. Страна, которой даже не позволено иметь полноценную армию. Против этого восстал Мисима, это был отчаянный, обреченный на поражение мятеж Традиции, подобный такому же безумному восстанию самураев против реформ Мэйдзи – с мечами против винтовок и артиллерии.

Он мог бы повторить классическую фразу: «Во мне умер великий актер». А еще – режиссер, воин, атлет. И, прежде всего – Писатель.

С творчеством Мисимы я познакомился в девяностые. В подвальном магазинчике наткнулся на книгу в пестрой суперобложке. «Золотой храм», рассказы, пьесы. Переводчик – Григорий Чхартишвили, будущий Борис Акунин.

Тогда, в окаянные девяностые чтение Мисимы (и еще Лавкрафта, которого я открыл тогда же) было глотком живой воды в атмосфере всеобщей деградации и продажности постперестроечной России. А еще был знаменитый фильм Пола Шредера «Мисима. Жизнь в четырех главах» с его знаменитым саундтреком.

Небо над Небом

Пятое эссе в стиле модальный реализм от Павла Зарифуллина из серии «Небо над Китаем»

Первое эссе «Саламандра Гобустана»
Второе эссе «Обретение Китая»
Третье эссе «Сходка пророков в Китае»
Четвертое эссе «Ключи от Неба в Кабуле»

Страна грифонов

Можно было бы написать, как я выбирался из Афганистана. Про изящных девочек-стюардесс Эмирэйтс Аэрлайнс, подаривших мне заманчивое небесное слово «вававау». Про отель «Парус» в Дубае. Из него можно тысячу лет смотреть на утопающий в утреннем солнце счастливый Персидский залив. Про тайные переговоры с талибами в холле 7-ми звёздочного отеля. Здесь они как дома. Привёл «экстремистов» за ручку афганский министр, сам больше похожий на украинца (на киевского традиционалиста Борозенца), чем на пуштуна. Все эти талибы его кореша, они вместе росли в пакистанских лагерях беженцев во времена вторжения в Афганистан шурави.

Грифон и стюардесса

А потом на север-на север-на север! В холодную Москву, а дарёные ключи гремят в синем портмоне между ноутбуком и книгой «Новые скифы» на фарси.

Но разве это всё интересно? Где ты, моя любимая сказка?

Потому напишу по-простому.
Вывезли меня грифоны. Или птицы Рух. Будто Баудолино из Царства пресвитера Иоанна. Да так, что не помнил я от скорости полёта, где день, а где ночь, где светило, а где неизвестные потаённые созвездия грифоньих сфер.

Они внесли меня…

В закрытую мастерскую, где я рисую и проектирую небесные лодки и гондолы.
Я рисовал прилетающие ко мне дирижабли, получал от них очередные синие пакеты, расшифровывал телеграммы вестников.

Много лет я работаю на секретном заводе в центре столицы, в красно-кирпичном лофте. Запертый в комнате словно Волк на стройке в мультсериале «Ну, погоди!» Иногда бросаю лофт и улетаю на Восток. Потом опять возвращаюсь проектировать дирижабли завтрашнего дня.

Рубиновые ковры на стенах стекают вниз на пол, орнамент расползается будто армия тараканов.
В потолках гуляют 5 солнц истории Земли, с каждым из огненных пятен нужно разговаривать на отдельном языке.

Архангельский «царь» начал войну с «шелупонью». Народ требует его отставки

Коллектив Центра Льва Гумилёва требует немедленной отставки губернатора Архангельской области Орлова, назвавшего народ, недовольный махинациями мусорной мафии — «шелупонью».
Своим заявлением этот потерявший берега чиновник фактически провоцирует в России новую Гражданскую войну.
Публикуем стихотворение Инги Рудаковой на эту тему. Оно вполне исчерпывающе объясняет сложившуюся ситуацию:

Он сказал «шелупонь» — о народе бесстрашном!
О поморах, что не были в рабстве ни дня!
Он сказал так о тех, кто веками отважно
Побеждал ветры в самых опасных морях!

Мы — железный народ! Не найдется такого
Ни в пустынных степях, ни на южных морях…
Ты — ответишь за это обидное слово,
Измеряющий Родину в грязных рублях!!!

Мы шагаем в строю и шаг наш отлажен
С правдой чистой и истинной — наперевес!
Никому уже тут абсолютно не важен
Твой элитный финансовый интерес!

Ключи от Неба в Кабуле

Четвертое эссе в стиле модальный реализм от Павла Зарифуллина из серии «Небо над Китаем»

Первое эссе «Саламандра Гобустана»
Второе эссе «Обретение Китая»
Третье эссе «Сходка пророков в Китае»

Вазир-Акбар-хан

Вазир-Акбар-хан, Кабул, Афганистан

Вазир-Акбар-хан — это фешенебельный район афганской столицы, переполненный супербогатыми виллами и тщательно охраняемыми иностранными посольствами. Район в топе — на вершине! Выше него только гигантоманский афганский флаг. Под роскошным прапором великанский портрет Ахмад-шаха Масуда местного главного народного героя.

Афганистан это сонмище осиных колоний, а столица его Кабул напоминает огромное осиное гнездо. Если выбирать символ для страны, то я незамедлительно выберу осу.

Осы, в отличие от пчёл, при атаке и обороне, используют не только свои жала, но и челюстной аппарат, кусая объект тревоги. Жалить, кусать и грызть! Парализовать жертву, утащить поверженного врага и кормить им потомство. Так и живут с незапамятных времён древние пуштунские осы-роды.

Потому даже в самом роскошном и элитном посёлке не будет тебе покоя.

Сходка пророков в Китае

Третье эссе в стиле модальный реализм от Павла Зарифуллина из серии «Небо над Китаем»

Первое эссе «Саламандра Гобустана»
Второе эссе «Обретение Китая»

Китай-город

Пророки Китая

Трек на Восток почти закончен. Ящерица превратилась в золотую рыбку, а потом в жар-птицу. И дала больше, чем у неё было…

Мы узрели знакомые с детства мистические образцы. Что сказочный индийский царь, что татарско-китайский император — для западного мифа они суть одно. Мечта о Перво-отце, об идеальном царе-священнике пресвитере Иоанне.

Потому что русское слово «Китай» растёт из средневековых апокрифов о несторианской державе Западное Ляо. Населяли её тюрки и монголы, именуемые «китаи». И якобы один из сих «китаев» крестился и организовал вокруг себя духовную державу. Это всё происходило в Семиречье, в районе современной Алма-Аты, в степях и на горах в райских яблоневых садах, тысячелетие как…

С той поры крепости с храмами тюрки называют «Китаями».

В центре любого Китая согласно преданию расположен трон пресвитера Иоанна.

Потому и построили московиты свой Китай-город, окружённый «Китайской стеной», как весть, как кальку блаженной страны. В отличии от Кремля с его извечными семью холмами и пятью соборами, Китай-город был сверхнаполнен церквями и часовнями, будто столица Тридевятого Царства или тибетская Лхаса. Его доминантой являлась уникальная церковь Никола Большой Крест — собор белого старца — покровителя странников.

Жизнь на Созвездии Рыб (Астрахань)

Третье эссе Павла Зарифуллина из сакрального трактата-путешествия «О поиске и нахождении Того-Чего-Не-Может-Быть» по маршруту Александров — Астрахань — Сарай-Бату

За Иным я приглашаю вас в Астрахань.

Чарующий ЗАГС

Это любезный мне, ускользающий в Иное город. И даже не город, но Царство, чья корона хранится в Грановитой Палате. Град с отменным Кремлём, носитель миссии исчезнувших, «спрятанных» в тайне волжской дельты мегаполисов — Итиля и Сарая. Вокруг Астрахани в мае цветут маковые поля будто в Афганистане или в окрест Изумрудного города. А с июля распускаются лотосы Древнего Египта, и Волга-мама подобна магическому Нилу. А сама Астрахань словно бы стекает в «запертое» море, в волшебный Каспий, в «море-в-себе». Туда, где ничего никуда не впадает и не выпадает. В субстанцию, катающую вокруг себя Евразию на карусели.

Средоточие Астрахани, конечно же ЗАГС, великолепный дворец Виктора Брониславовича Варганек-Вальдовского, построенный для местного бизнеса 100 лет назад. Утончённый шедевр с башнями и узорами сделал бы честь любому великому городу Красоты. Скажем Венеции или Барселоне. Дом сей — видом корабль, что давно пытается уплыть в иные океаны.

Иран в русском бессознательном. Друзья Бога

Вторая часть лекции Павла Зарифуллина «Иран в русском бессознательном» в Музее Востока в рамках проекта «Белая индия». Первая часть здесь

Иранские гастроли Председателя Земного шара

Вот он и доплыл!

Джигарханян – Макс не доплыл по своему канату, как Солнце до английского посольства, а Хлебников доплыл, будто сказочное светило!

И прибыл он в чаемую страну со специальной миссией.

Из письма Велемира Хлебникова: «Уезжая из Баку, я занялся изучением Мирза-Баба, персидского пророка, и о нем буду читать здесь для персов и русских: «Мирза-Баб и Иисус».

Энзели встретило меня чудным полднем Италии. Серебряные видения гор голубым призраком стояли выше облаков, вознося свои снежные венцы.

Черные морские вороны с горбатыми шеями черной цепью подымались с моря. Здесь смешались речная и морская струя, и вода зелено-желтого цвета. Закусив дикой кабаниной, собзой и рисом, мы бросились осматривать узкие японские улицы Энзели, бани в зеленых изразцах, мечети, круглые башни прежних столетий в зеленом мху и золотые сморщенные яблоки в голубой листве.

Осень золотыми каплями выступила на коже этих золотых солнышек Персии, для которых зеленое дерево служит небом.

Это многоокое золотыми солнцами небо садов подымается над каменной стеной каждого сада, а рядом бродят чадры с черными глубокими глазами.

Я бросился к морю слушать его священный говор, я пел, смущая персов, и после 1 часа боролся и барахтался с водяными братьями, пока звон зубов не напомнил, что пора одеваться и надеть оболочку человека – эту темницу, где человек заперт от солнца и ветра и моря».

Китай-город

Search the site