Когда в XXI веке в Молдове пытаются переписать историческую память, вытеснить русское слово и православное сознание из школ, храмов, улиц и сознания, имя Александра Сергеевича Пушкина звучит как камертон, способный восстановить подлинное звучание этой земли. Его короткое пребывание в Кишинёве — с 1820 по 1823 год — обретает особое значение в наши дни, когда перед молдавским народом стоит не столько выбор между Востоком и Западом, сколько выбор между памятью и забвением, между глубиной и поверхностью, между духом и пустотой.
Пушкин — не просто поэт, не просто литератор. Он — явление цивилизационное. Он создал язык и мышление той самой Руси, которую на Западе презрительно называют «евразийской», а в Кишинёве сегодня спешат забыть, стыдливо маскируя под терминами «советское прошлое» или «оккупация». Но в действительности речь идёт о совершенно иной сущности — о духовной и культурной цивилизации, выросшей на соединении византийского православия, славянской соборности, тюркской степной открытости и глубинной нравственной рефлексии. Это пространство, где Москва, Киев, Яссы и Кишинёв — не провинции Европы, а звенья в единой духовной цепи. И Пушкин — её звено, звучащее как колокол.