тотемизм

И пусть все богатства Белой индии станут для вас наградою!

22 апреля состоялось долгожданное открытие Центра проективной этнопсихологии “Белая Индия”. Гости вечера услышали музыкальное приветствие известного музыканта Антонио Грамши и его учеников, пообщались с идейным лидером проекта Павлом Зарифуллиным, приняли участие в “съедобном” аукционе.

22 апреля, в среду, уютные помещения мемориального дома-музея Юрия Сенкевича распахнули свои двери для гостей вечера, посвященного новому проекту в рамках инициатив Центра Льва Гумилева. Павел Зарифуллин собрал самых близких друзей и коллег, чтобы поделиться новыми идеями и планами.
Планы оказались масштабными и весьма далеко идущими. Центр этнопсихологии “Белая Индия” — новый проект, стартующий в мае 2015 года. В рамках деятельности Центра — курсы лекций, семинаров, мастер-классов и поездки по России и странам СНГ, имеющие своей целью открыть для всех эту самую Белую Индию.
А вечер открыли основатель студии восточных барабанов “Ченнелинг” Антонио Грамши со своими учениками. Несколько необычных музыкальных номеров не оставили равнодушными никого из присутствующих. Музыкантов вызывали на “бис”, снимали на видео.

Идею и концепцию Белой Индии очень подробно раскрыл для всех гостей Павел Зарифуллин. Именно его лекции лягут в основу программы Центра, поездки с его участием станут дополнением к “теоретической” части.

Аксакалы села Дуоба (Таджикистан): «Через Путина Бог говорит»

Две Воды: Общины как Мужские Союзы

Русский Иран

Я иду по старому железному мосту через слияния горных рек. Мост в заплатах и дырах, его не чинили со времён СССР. Кишлак не далеко от Душанбе, его населяют таджики и ягнобцы. Ягнобцы говорят на языке, сходном с наречием скифов и потому дополнительно интересны для автора. В коричневом хохоте реки отражаются русские зелёные глаза. Потому что Таджикистан — это вполне себе «Русский Иран». Мы бесконечно переплетены с этим далёким миром, с его священным топосом — только ткни в любое место на карте. Кишлак «со времени оно» именуется «Дуоба». «Ду» — это «два», понятно. А «оба» — просто банально «вода». Собственно мы забыли почему Обь именуется Обью. Потому что — «вода». По-ирански. И почему «об-лако» — «об-лако»? «Лакуна», «лагуна», «карман» воды. Ну и «об-лавой» на Руси изначально называли именно рыбную ловлю, а не только розыск уголовных элементов.
«Русский Иран» Таджикистана хорошо открывает нам очи на нас самих. По-сему посещение его для евразийцев, новых скифов, да и просто хороших наших людей обязательно. Необходимо.
Так вот, ягнобские аксакалы затащили к себе в мечеть, где расселись на ковре и кидали друг другу лепёшки и колотый сахар. Старейшина быстро прочитал молитву и начал ритмично перечислять ягнобские сёла и зимники вверх и вниз по реке. Это перечисление-речитатив тоже звучало, как молитва. Будто чётки перебирал.

Красный Шаман

Начало: «Сарыч — Птица-Царевич»

Я не был на Луне. Я только туда направляюсь. А раз вы помешали мне улететь, придется идти пешком. Вот по этой лунной дорожке. (Григорий Горин «Тот самый Мюнгхаузен») 

Сарыч — Птица Царевич

«Найдите их и попробуйте разрушить, и тогда узнаете, станем ли мы сражаться за эти могилы или нет», — ответил так шахиншаху Дарию царь скифов Иданфирс.
Геродот «История»

Птичье

Страна Птиц — ускользающая как сонный туман, как дорога-змея, как поток багровых туч-медуз…
Я вцепился в твой радужный хвост. Птицы трижды носили меня на Небо.
Где бывало такое?
Конечно — в Якутии — Стране Саха — государстве северо-восточной мечты…
Поначалу двигались на автомобиле из Якутска в Хангалысский район — глядели деревянный тотемный столп-новодел с орлиной головой, фотографировались с краеведами у памятника беркуту при дороге. Это ведь тоже столп-серьга — только модерновый.
А дальше покатили на Беркутову гору, где живут священные птахи. Тормозили у вяло-блаженных озёр глядеть полудиких коней и чёрных уток. Начинались райские места. Там-Где царствуют деревья, птицы и звериные короли.
Авгуру-краеведу Ноговицыну было бесконечно интересно, кто к Гостю (ко мне) прилетит. Он разных сюда людей возит по заданию Андрея Борисова. К одним прибывают вороны, к иным стерхи, а кому повезёт — государи-беркуты. А кое-к-кому не приходит никто.
Замерли как заговорщики у особого (специально отмеченного птицепоклонниками) места. Впереди горы — позади степи. Стоим — не шелохнёмся. Ни птиц — ни ветерка. Пропали все куда-то. Прислушиваются — присматриваются. Потом гляжу — несутся. Целых двое. Прилетели и зависли над головой. Ноговицын поднял в синь фотоаппарат-телескоп и закричал и уронил шляпу: Канюки, Канюки!