Театр, как проблема национальной идентичности

В рамках внеконкурсной программы фестиваля прошел проект «Маска Плюс: этнический театр». В нынешнем году фестиваль «Золотая маска» расширил список проводимых спецпроектов еще на несколько позиций.

В афише появились спектакли, идущие не на русском языке (и не на европейских, как в программе «Контекст. Актуальные зарубежные спектакли»), как к тому привыкли зрители главного события российского театрального сезона. Фестивальные показы марта познакомили со спектаклями республик, сыгранных в Москве на национальных языках этнических театров России.

   Город Абакан был представлен Хакасским театром драмы и этнический музыки «ЧИТIГЕН» (национальный театр тюркской языковой группы), Ханты-Мансийск – театром обско-угорских народов «Солнце», Пермский край – Коми-пермяцким драматическим театром им. Горького города Кудымкар (национальные театры финно-угорских народов). Этнический театр славян – русским и словацким спектаклями.

  Спецпрограмма выросла из опыта прошлых лет, когда в конкурсную программу фестиваля отдельными крупицами попадали спектакли этнокультурных театров из регионов. Теперь же спектакли театров малых народов, в которых можно найти не только языковое, фольклорное, но и эстетическое своеобразие составили отдельный мини-отчет фестиваля, который пришелся, надо сказать, очень вовремя.

   Слово «национальный» стало приобретать сегодня негативные и акцентуированные подтексты, тогда как главный его смысл в том, что каждый народ имеет свой уникальную культуру. Пафосная фраза о межкультурной коммуникации оказывается должным наименованием восприятия нами опыта Другого. И именно искусство, особенно такое живое народное искусство, как театр, способствует осознанию и переживанию собственной национальной принадлежности, снимает барьеры, открывает границы.

    Проект, проводимый впервые, состоялся на энтузиазме театральных экспертов, в частности куратора программы Павла Руднева, и выявил давно назревшие в театральной (шире – культурной) межэтнической среде вопросы и проблемы. Стал событием практически общественно-политической значимости, потому что идея толерантности – одна из магистральных в современном мировом искусстве и в идеале – основополагающая для общественной жизни сегодня.

   Многонациональная Россия давно привыкла к монополии русского театрального искусства, тогда как культурное своеобразие народов, проживающих на территории многоязычного государства, нуждается в особом внимании, уважении и сохранении. И, в первую очередь потому, что дает нам представление о том прообразе культуры, человека и общественной жизни, который с каждым днем все дальше уходит от нас в темное прошлое. Жизнь деревни кажется нам сегодня, жителям больших городов, инопланетной. Мифологическое мировоззрение – безнадежно устаревшим. Значение древнего обряда – неясным…

Ahol

   Этнический театр синтетичен как пратеатр. Театральное рождается здесь не только из разыгранного в лицах события, но и уединенной песни, ее исполнитель – обобщенный народный образ певца, носитель древнего искусства.

  Спектакль «Ахол» хакасского театра, повествующий о состязании певцов – сказителей (отметим общефольклорный сюжет), народной традиции хакасов, представил живое горловое пение под аккомпанемент «чатхана» – хакасского струнного музыкального инструмента.

   Без особых пояснений, правда, не обойтись. Истинное значение состязания сказителей возможно понять, только зная о том, что поверье гласило: сила ритуального слова могла доходить до смертельной. А таинство горлового пения у хакасов до сих пор определяется верой в то, что пение есть общение с духами и божествами.

Ahol1

  Легенда о «хайджи», исполнителе героических сказаний и песенного жанра «тахпах», в сценическом воплощении предстала зрителям как сказочный сюжет о путешествии героя в подземный мир и встрече с богами. Мы же можем вспомнить Садко из русских былин – бедного гусляра, поразившего игрой самого царя морского.

   Спектакль по-восточному визуально яркий и цветистый, по темпераменту — спокойный и медитативный. Протяжное задумчивое пение пробуждает личные картинки-ассоциации у зрителя – широкая степь, дикие табуны скакунов, свободная музыка ветра…

Ahol2

  Театр «ЧИТIГЕН» (руководитель Виталий Канзычаков) существует с конца 80-х годов и приходится театру сложно. С каждым годом уменьшается количество населения, способное понимать спектакли на хакасском языке. В связи с чем, театр существует на колесах – постоянно путешествует по глубоким деревням, где жители еще пользуются в быту не русским (как в городе), а хакасским языком.

Guzi2

   Спектакль «Гузи да Мези» кудымкарского театра нарисовал лубочную картинку крестьянского быта с поправкой на особенности северного темперамента. «Коми-пермяки – народ трудолюбивый, но встречаются среди них такие, что лишний раз рукой пошевелить не хотят. Вот они-то и стали героями этой комедии. Хоть лень наперед их родилась, песен и прибауток они знают несметное количество, а юмора у них – хоть отбавляй».

Guzi3

   Так что «жили-были старик со старухой…» – делили место на печи, решали, чья очередь посуду мыть. Сюжет опять оказался знакомым – общефольклорным! Нашим зрителям напомнил стихотворение Самуила Маршака – перевод с английского фольклорного оригинала – «Старуха, дверь закрой!». Спектакль в духе истинного народного театра, где актер-мужчина играет роль старухи. Главное – живая и обаятельная игра лучших актеров театра — Анатолия Радостева и Василия Макатерского. Их актерское существование театрально-условное. Например, сцена с прядением старухой пряжи была решена методом актерского этюда, что сразу, кстати, ввело в затруднение зрителей младшего поколения, выросших в современном мегаполисе и не представляющих прялку (хотя бы по книжкам) и то, как и для чего с ней могли управляться. Комизма в спектакль добавил элемент кукольного театра. По сюжету, выйдя, наконец, из избы на берег речки, старик со старухой свешивают кукольные ножки с мостков (тут помогает декорация-ширма), а упав в речку, старуха обзаводится русалочьим хвостом. Открытая театральность, также присущая народному театру, определила зачин спектакля – актеры выходят на подмостки, раскланиваются, знакомятся с публикой и только потом, на глазах у зрителей, начинают перевоплощаться, надевая костюмы, в своих героев.

   Показательно, что хакасский и коми-пермяцкий спектакли поставлены по литературным пьесам, написанных на основе фольклорных сюжетов с привлечением богатого языкового материала — пословиц, поговорок, частушек.

Guzi4

  Но куда ж без ложки дегтя! Так как спектакли показывались без субтитров, то русскоязычной публике (остальную половину зала составляли земляки артистов) пришлось тяжко. Хотя и кажется, что не важно, на каком языке идет спектакль, если он интересен! Ведь дело тут не в том, что спектакль не «держит» зрителя или остается не ясным – на спектаклях выдавали синопсис, раскрывающий фабулу в общих чертах, – а в том, что народный юмор и специфика национального (в случае с хакасским спектаклем – языческого) мышления, оригинальные подробности диалогов уходят за отсутствием понимания языка.

Slovaki

    Все с облегчением выдохнули, придя на спектакль «Дом. Эрос. Вера» словацкой арт-группы Honey and dust («Мед и пыль»), – «театр художника» не отягощен «трудностями перевода»!

  Музыканты, художник и двое актеров объединились, чтобы создать независимый театральный проект. Идея в том, посчитали они, что на территории искусства живопись переходит в музыку, музыка в театр, — и обратно.

Slovaki1

  В «театре художника» спектакль – это метафорическая цепочка зрительных образов, визуальных символов, воздействующих на зрителя подчас сильнее вербального текста и рождающих индивидуальные ассоциации. Ближайший наш пример – лаборатория Дмитрия Крымова в московской «Школе драматического искусства».

  Словацкий спектакль выбивался из программы «Этнического театра», так как, во-первых, был привезен из другой страны, хотя и этнически близкой нам Словакии, и, во-вторых, оказался основанным на библейских (общемировых) текстах, не считая двух народных песен и стихотворения чешского поэта Яна Скацела.

  Спектакль словаков – без слов, с живыми музыкантами – контрабас, гитара, аккордеон, и упоенной игрой актеров с окружающими (самими исполнителями изобретенными) предметами. То есть художник рисовал, музыканты пели, а актеры создавали образы. Причем, если восточный хакасский спектакль был в цветовом решении яркий и контрастный, то у словаков преобладали пастельные тона, соответствующие западным цветовым предпочтениям. Спектакль максимально открытый зрителю, предполагал полную свободу воображения и желание сопричастности.

Slovaki2

   Дом, эрос, вера – это парафраз библейской первоосновы – вера, надежда, любовь. Эти аллегорические понятия так или иначе составляли мотивную структуру спектакля. Мужчина и женщина, актеры, уже своим присутствием на сцене (причем зрители с двух сторон обрамляют игровое пространство) создавали историю, пантомимой ли, клоунадой, оживлением кукол. Куклы в этом спектакле – самоценный арт-объект, наделяемый плотью здесь и сейчас, например, журавль – птичья голова на длинной палке в руках актера. Голосом Иван Мартинка (актер кукольного театра по профессии) выводил настоящие птичьи рулады. В какой-то момент зритель уже не видел «белых ниток» открытой игры, а восхищался ожившей, подошедшей так близко, красивой птицей. А дальше Мартинка перевоплощался в площадного шута, одевая комическую маску то на лицо, то на причинное место, заигрывал с публикой, передразнивая зрителей (к чему некоторые отнеслись скептически). Такие эмоциональные «качели» от философской притчи по Псалому или Посланию св. апостола Павла до бурлескной интермедии — несомненно, отголосок наивного народного театра, где «верх» и «низ» сосуществуют рядом.

  Актеры выступили и в роли художников – акционистов. Их арт-месседж прост и сложен одновременно. Они отпечатывают на белом полотне огромного ватмана слова: «Дом. Эрос. Вера», – будто проявляют позабытые ветхозаветные скрижали. В финале каждому зрителю достается кусочек хлеба – символа дома-полной чаши. Разделение хлеба – это и славянский семейный обряд, и трапеза тайной вечери.

Ugol

   И, наконец, спектакль «Красный угол» русского этнического театра собрал на фестивале семейную аудиторию. Данная часть программы поставила экспертов перед сложной задачей – найти русский фольклорный театр оказалось далеко не просто (многочисленные фольклорные ансамбли, как мы знаем, это лишь внешняя атрибутика и антураж). Что уже само по себе говорит о не лучшем положении дел. Так и в спектакле речь во многом шла об умирающем – о деревне («Лежит деревня как в гробу» – говорится в спектакле).

Ugol2

   Народный молодежный театр «Предел» из рязанского города Скопин привез даже не спектакль – энциклопедию народной жизни. Актеры рассказывали не только об обычаях русского крестьянства, но и о нравах, будничных подробностях – например, о том, как муж жену бил.

  Истории о своих предках и жителях родных рязанских краев собирались в театре как документальный и этнографический материал и вошли в спектакль в жанре исповеди, практически документальных монологов. Интерактивность – основа взаимодействия актеров (кстати, в театре по большей части непрофессиональные артисты) со зрителями. Зрителей обучали ношению старинной одежды, приглашали к участию в свадебном обряде.

   Также как и словацкий, русский спектакль строился вокруг предмета, но в данном случае это была бытовая вещь, по сути, выполняющая роль артефакта. Носильный женский платок или сундук из избы одушевлялись личной историей.

   Главной же идеей можно назвать ценнейшую особенность, переданную в спектакле, – народная жизнь раньше была творческой стихией – быт одухотворялся, а из поколения в поколение передавалась житейская мудрость, дающая и обиходное знание, и духовную опору.

   История народного театра «Предел» – особая. Появившись еще в 20-х годах, в 60-х театр становится центром культурной жизни города. Приходящих сюда взрослых, молодежь и детей подвигает теперь на театральное творчество семья Ирины (художник театра) и Владимира Дели (режиссер театра), после чего для многих театр становится важной частью жизни и даже профессией.

Ugol3

   Таким образом, программа «Этнический театр» на «Золотой маске» в этом году, задуманная как повод к дискуссии о перспективах развития альтернативной театральной культуры в России, кроме предоставленной возможности получить любопытнейший зрительский опыт, наметила болевые точки культурной и национальной политики государства.

  Отсутствие поддержки правительства для театров, пытающихся сохранить традиционную культуру населения. Превалирование финансового интереса у театров республик, сокращающего количество спектаклей на этническом языке — за счет большей востребованности русскоязычный продукт продается лучше. Нехватка современной качественной драматургии на региональных языках, в связи с чем происходит абсурдная ситуация перевода русской классики, например, на удмуртский язык, а затем ее обратного синхронного перевода в театре для русскоязычной публики.

  Эти и многие другие проблемы висят годами неразрешенными и незамеченными, а ведь с ними связаны многие социальные вопросы, которые пытается или не пытается решить государство. Фестивальное движение, взявшее на себя миссию изменить ситуацию культурной изоляции, как раз и могло бы запустить процесс реконструкции утраченных корней, потерянных связей.

 

«ТЕАТРОН»

Этнические проблемы решала Елизавета Авдошина

Фото с сайтов драматического театра им. Горького, 

и фестиваля «Золотая маска»

Вам также может понравиться

Добавить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать данные HTML теги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>