1. Психо-биологический уровень
Из всех предметов материального характера, которыми можно измерить силу и мощь человека, группы или народа (независимо от числа людей), самым основным является земля. Человечество с момента своего появления стремится к приобретению территории, как можно более просторной и благоприятной. Из всего вещественного, что он может приобрести, наиболее ценное – это территория. Не имея своей территории или доступа к ней, все мысли о богатстве и тем более лидерстве остаются мечтами.
Рассуждения о территории как источнике богатства построены в контексте материальной оценки силы человека. Для тибетского монаха или православного священника богатство – это степень духовности, нравственности и богобоязненности. Поэтому говоря о могуществе политическом, нельзя отрицать непостоянность и материальность «территориальной власти». Учитывая тот факт, что научно-политические исследования основаны на материализме, анализ «территориальной силы» делается исключительно на его принципах.
Значение земли в жизни человека обусловлено, в первую очередь, его физиологией. Человек – животное разумное, но от этого он не перестает оставаться животным и носителем качеств, присущих им. Все живые существа обладают врожденными инстинктами, наиболее существенным из которых признается «инстинкт к самосохранению». Для своей безопасности животные выбирают себе жилища, надежно защищенные от посягательства других видов и особей. Иные звери даже устанавливают обширные границы, выходящие далеко за пределы непосредственного места обитания. Например, размеченные ареалы проживания львов достигают нескольких квадратных километров. Казалось бы, зачем относительно небольшому льву такие огромные ландшафты, когда им достаточно небольшого вольера в зоопарке? Ответ все тот же – инстинкт к самосохранению.
Не делая выводы из политической жизни государств и наций, можно уже на примере быта отдельного человека убедиться в том, какое место в его жизни занимает земля. Самое явное проявление инстинкта к самосохранению — желание индивидуума построить или приобрести дом или квартиру. Для горожанина следующим этапом станет приобретение дачи или загородного участка. Сельчанин, владеющий землей, будет нацелен на покупку квартиры в городе. Суть в том, что каждый стремится не только к «завоеванию» жизненного пространства, но и к его расширению.
В свою очередь, нация – большое скопление тех же людей, она наследует все черты и признаки отдельного хомо-сапиенса; инстинкт к самосохранению, т.е. обладанию своей территорией, присущ и нациям. Народ, не имеющий собственной территории, теряет идентичность и зачастую перестает существовать, растворяясь среди других. Все этнолингвистические группы переживают панический страх потерять ареал своего проживания.
Одним из ярких примеров этого феномена служит появление на карте мира Израиля. Еврейский народ издревле привык жить под флагом различных государств: от Хазарии до США. Занимаясь торговлей, ростовщичеством, они добились ощутимого влияния на государства своего проживания. Ротшильды, Морганы, Рокфеллеры и другие семьи имели большой вес в политико-экономической жизни Европы, Англии и США и значительно поддерживали еврейские гетто и диаспоры в этих странах. Кульминацией их патриотической активности стало провозглашение «государства для евреев» в 1948 году, которые получили свое «жизненное пространство» в Восточном Средиземноморье. Существует много причин появления Еврейского государства, но очевидно, что первопричиной служит вековое стремление евреев обладать своей территорией. Проживая в богатейших странах мира и располагая даже огромными финансовыми средствами за рубежом, евреи всего мира видели свою главную цель в создании своего государства на «Земле Обетованной».
Существование федераций – еще один пример того, как люди и нации дорожат своей «территориальностью» [1]. Казалось бы, что мешает чувашам, адыгейцам, черкесам и татарам жить в унитарном государстве? К чему эти формальности с признанием автономного и республиканского статуса, когда важнейшие решения остаются прерогативой федерального центра? Страх лишения собственной территории заставляет их выступать за очерчивание ареала проживания – границ.
2. Историческая плоскость
История знает не один десяток форм территориальной самоорганизации людей. Главные из них можно выделить в соответствии с тремя социально-экономическими моделями: феодализм, индустриальное и постиндустриальное общества. В эпоху феодализма социум более всего находится в контакте с землей, которая играет роль связующего звена между классом управляющих и управляемых. Для земледельца, земля – источник выживания, а для феодала – залог его могущества. Феодал, обладавший самой богатой и просторной землей, по праву считался властителем (королем, монархом и т.д.) феодального государства. Все средневековые войны, будь то войны Каролингов, Габсбургов, Османов или Тимуридов, имели целью расширение границ государств. Феодальная модель априори допускала, что именно протяженность территорий позволит достичь могущества. Как правило, самая большая империя являлась одновременно самой сильной. Например, Англия, не обладавшая протяженными границами в темные века, не могла рассчитывать на лидерство, приобретенное после промышленной революции XVII века.
В индустриальную эпоху с внедрением машинного труда и перемещением населения из деревень в города непосредственное общение с территорией нивелируется. Но от этого, территориальный фактор не перестает определять каноны мировой политики. Войны за территорию происходят не с такой частотой как в прошлые века, но по своим масштабам и последствиям оказываются самыми мощными в истории. В центре борьбы за обладание территорией оказывается национализм. Большинство войн XIX-XX веков ведутся под лозунгами «воссоединения», как в Германии и Италии, или «национального освобождения», как в Америке, Османской империи и Австро-Венгрии. После 1945 г. «марш национализма» проносится во всех странах Латинской Америки, Азии, Африки.
С развалом СССР и Югославии, что хронологически соотносится с наступлением информационной эры, человек не теряет интерес к земле. «Территориальный национализм» не стихает во многих регионах, за исключением мультикультурной Европы и Северной Америки. Курды все еще надеются на создание своего государства на территории Турции, Ирана, Сирии, Ирака. Япония до сих пор не может смириться с «советской оккупацией» Курильских островов. А Азербайджан, не испытывающий больших экономических трудностей вследствие де-факто независимости Карабаха, считает национальным долгом его возвращение. Сложно отрицать, что контроль над территорией, кроме геополитических преимуществ, дает доступ к экономическому процветанию (используя недра и поверхности земель). Но когда эти цели подкрепляются националистическими чувствами, то возвращение «собственной территории» превращается из средства в самоцель. Например, для большинства сербов малоизвестно, что Косово обладает огромными запасами хрома, главное – передача «священной земли» под юрисдикцию Белграда.
3.Экономические аспекты
В политических исследованиях авторы по-разному понимают власть и могущество. Первые видят власть в деньгах (финансовая мощь), вторые — в минеральных ресурсах (сырье, топливо, недра земли), третьи – в информации. Большие споры возникают между сторонниками геополитики и экономики, в результате чего появились термины, как-то: геоэкономика, геофинансы и даже геокультура. Трудно отрицать роль экономических инструментов в достижении влияния. Деньги и капитал, их перемещение обуславливают, во многом, появление мировых финансовых и политических центров, как считает, например экономист Ж.Аттали. Но ограничивать политическое могущество исключительно финансами было бы неразумно. Ведь «голые деньги» сами по себе ничего не стоят, если нет подходящего объекта инвестирования. Поэтому более рационально рассмотрение экономики вкупе с географическими факторами.
Территория всегда служила отправным пунктом для экономического роста. В феодальный период размер территорий был порой достаточным аргументом для того, чтобы иметь значительный вес в международных отношениях. Количество пахотных угодий для оседлых народов (римляне, славяне, германцы) или пастбищ для кочевых (тюрки, гунны, татаро-монголы) было источником могущества любой империи в эпоху Древности и Средневековья. С Великих географических открытий, когда активность государств перемещается на море, концепция «размер территории имеет значение» несколько пошатнулась, уступив место другому географическому фактору – «геополитическое расположение». Именно благодаря ему, Голландия, а позднее и Британия, захватившие важнейшие опорные и транзитные пункты, завоевали себе статус «владычицы морей», а Амстердам и Лондон превратились в центры мировых финансов и политики. Т.е. для господства не обязательно обладание огромными территориями, (хотя Англия к 1870 превзошла все другие империи и по этому параметру), а достаточно владеть ключевыми зонами, несущими стратегическое значение (Гибралтар, Суэцкий Канал) или высокий экономический потенциал (Индия, Южная Африка, Цейлон). В XX веке, когда индустриальное развитие распространилось на весь мир, а основным источником экономического могущества стала нефть, борьба за землю обрела новое дыхание. Страны Третьего мира, богатые нефтью и газом (Мексика, Венесуэла, Иран, Ирак, Кувейт, Индонезия и т.д.) надолго стали объектами военно-политического давления, агрессии и контроля. Нет ни одного нефтяного государства, не пережившего гражданскую войну, революции, перевороты и иностранные интервенции. Американский геополитик У. Энгдаль в своей книге (A Century of War: Anglo-American Oil Politics and the New World Order. — London: Pluto, 2004) развернуто продемонстрировал значение ресурсов в борьбе за мировую власть.
Территориальный фактор всегда был определяющим в человеческой истории. Все великие государства и империи были обязаны могуществом трем географическим особенностям: положение на карте мира, размер территорий, территориальная монолитность [2]. В современном мире, когда технологии, информация и финансы все больше заявляют о своей значимости, руководство мировой политикой все же сохраняется за крупнейшими государствами: США, Китаем, ЕС, Россией, Индией, Бразилией. Осознание геополитической неполноценности малых европейских стран сподвигло их на создание более массивной конструкции — Европейского Союза с населением более 500 млн. человек. Вот что думает по этому поводу Г. Киссинджер (ссылаясь на «доктрину Монро»): «Размеры территорий, в зависимости от того, велики они или малы, в значительной степени характеризуют нацию. Они свидетельствуют о величине ее ресурсов, численности населения и о ее физических силах. Короче, они создают разницу между великой и малой державой» [3]. Осознание этих реалий всеми странами XXI века запустило волны интеграционных процессов. Одна из главных идей таких формирований состоит в том, что маленькие государства и нации путем организации в «большие пространства» чувствуют себя сильнее и увереннее в глобализирующемся мире.
4. Пределы территориального роста — геополитический ракурс
Желание обладать властью, заложенное в генах человека провоцирует его к завоеванию земли. Обладание территорией значит обладание властью, которое в свою очередь усиливает желание к еще большей власти. Получается закрытая цепочка: желание обладать — обладание — усиление желания обладать. В результате этого, добившись контроля над определенным куском земной поверхности, субъект стремится его как можно больше расширить. Империя — это как раз-таки воплощение безграничного желания обладать территорией. Вопрос состоит в том, где пределы территориального роста и есть ли они вообще? История свидетельствует, что все могущественные империи однажды достигают того рубежа, когда уже не могут переварить новые территории. С этого момента начинается фаза падения империи. Неудавшаяся попытка турков захватить Вену в 1683 г. — водораздел, где Османская империя достигает зенита могущества, с этого времени ее мощь ослабляется. Нападение Наполеона на земли восточнее Польши в 1812 году продемонстрировало, что Французская империя далее Тильзита расширяться не способна. Вторжение СССР в Афганистан в 1979 г. подчеркнуло пределы советской геополитической сферы влияния в Азии. Исторические примеры подтверждают, что территориальный рост даже самой крупной империи, будь то Римской, Золотой Орды или СССР имеет свои границы. Знание этого, однако, не дает четких представлений о том, где и как нужно искать пределы территориального роста. Наверняка, специалисты по экономике, социологии, истории могут сформировать свои концепции или законы, дающие ответ на этот вопрос.
Геополитическая школа рубежа XIX-XX веков имеет свой специфический подход к обозначенному вопросу. Немецкий географ Ф.Ратцель окола ста лет назад отмечал: «Государства в своем пространственном расширении стремятся к естественно замкнутым конфигурациям. И это стремление … может быть удовлетворено в границах континентов» [4]. По мнению группы геополитиков, в числе которых Ф.Ратцель, К.Хаусхофер, К.Шмитт, а также сторонников интеграции (World Federalist Movement, Paneuropean Union, European Federalist Movement, Organization of American states и т. д.) конечной фазой территориального расширения представляется континентальная интеграция. Подтверждением соображений является появление на карте мира Европейского Союза, НАФТА и Союза двух Америк. С геополитической точки зрения именно «большие пространства» в рамках целых частей света могут быть рациональным решением вопроса о пределах территориального роста.
Европейский Союза — пример континентального «большого пространства», объединяющего почти все народы Старого Света. Как видно по хронологии, после 2004 года, когда ЕС достиг границ православного мира, сферы Российского культурно-исторического ареала, Союз не претерпел серьезных территориальных изменений. Вхождение Турции в состав ЕС стоит под большим вопросом. И дело тут не только в том, что географически турецкое государство расположено в Азии, но и в этно-культурных различиях: Евросоюз — наследие греко-римской христианской культуры. Скорее всего, интеграционные процессы в Европе с географической точки зрения (ни в коем случае не институционально-политической) находятся в стадии завершения, т. к. рамки Европейского континента, в общем-то, достигнуты. Пример с Турцией доказывает, что дефиниция континентов построена не только на природно-географических деталях местности, но и культурных различиях, предопределяющих порой границы этих самых континентов.
Американская интеграция — еще один пример геополитического объяснения пределов роста. В отличие от Европы и Азии, границы Американского континента четко обозначены Мировым океаном. Самое сильное государство региона США предприняло попытки сплотить под своим контролем американские государства. В 1948 году была создана Организация Американских государств (ОАГ). Позднее с целью более интенсивной интеграции появилась НАФТА в составе трех североамериканских стран. Несмотря на институциональную слабость по отношению к Европейскому Союзу (НАФТА-союз свободной торговли, ЕС-политико-экономический союз с общим таможенным пространством, единым рынком и валютой), Североамериканская интеграция, занимая весь континент, географически достигла своего пика. В отдаленном будущем, когда завершится интеграция южноамериканских государств, например под крышей МЕРКОСУР, возможно представить слияние двух Америк в Единое Американское Большое пространство.
Анализируя место и значение территории в четырех плоскостях (биология, история, экономика, геополитика), можно заключить, что она служит неотъемлемым атрибутом человеческой силы. Биологическая плоскость раскрывает, что стремление человека к обладанию и расширению земли заложено в его природных инстинктах, а именно в самосохранении. Рассмотрение в историческом разрезе выявляет, что во все периоды истории, народ, обладавший протяженными границами, а также выгодным географическим положением, имел больше шансов на лидерство. Экономически — территория предопределяет ресурсные возможности общества и служит важнейшей предпосылкой экономического могущества как отдельного человека, так и крупных наций. Геополитические теории, не отрицая безграничность человеческого желания к обладанию, дают ключ к рациональному пониманию пределов территориального роста, каковыми по мнению ее сторонников, могут признаваться континенты.
Гасанов Камран Низами оглы
магистрант Зальцбургского Университета
1.Территориальность — неотъемлемая черта природы человека, обусловленная его инстинктом к самосохранению и характеризующаяся его стремлением к обретению территории «жизненного пространства».
2.Фактор монолитности введен в политический лексикон шведским геополитиком Рудольфом Челленом. Означает то, насколько земли, которыми обладает государство, связаны между собой.
3.Киссинджер Г. Дипломатия. М.: Ладомир, 1997. Стр. 22.
4.Колосов В.А. Геополитика и политическая география. – М.: Аспект Пресс, 2005. Стр. 39