Располагаясь на перекрестке важных военных и торговых путей, туркменская земля стала свидетельницей крупнейших этнических перемещений древности и средневековья, тем центром, которой пересекали грандиозные военные экспедиции из Азии в Европу и из Европы – в Азию: походы ахеменидских царей Кира и Дария I, Александра Македонского и Селевкидов, Омейядов и Чингисхана, Тамерлана и российской царской армии XIX века. Стоит ли удивляться, что туркменский народ многие века считался народом-воином.
Как минимум с III тыс. до н.э. предки туркмен, называемые «турами», впервые применившие коня в военном деле, стали известны всем народам Среднего и Ближнего Востока. Восточные и западные источники знают также и другие имена туранцев: киммерийцы, саки, скифы, массагеты, дахи, сарматы, парны, хиониты, эфталиты, гунны, аланы, асы и т.д. Армии практически всех известных властителей древности испытали на себе силу оружия и воинского духа древнетуркменских конников. Как писал в 1901 году русский писатель Е.Марков: «Туркмены, плоть и кровь Турана, сохранили до сих пор не только его былые свойства разрушительной бродячей стихии, но и его имя. Нужно действительно быть проникнутым до мозга костей чувством сродства своего с этими палящими ветрами пустыни, иссушающими всякую жизнь, с этими движущимися горами ее сыпучих песков, засыпающих всякое проявление человеческого труда, – чтобы жить в течение веков среди этого песчаного моря, не ища ничего другого, не соблазняясь плодородными странами, которые им много раз приходилось покорять и захватывать». Предки туркмен уничтожили войска ахеменидских царей Кира II и Дария I, громили непобедимые римские легионы, противостояли армиям Ассирии и Эллады. История располагает десятками примеров военного присутствия древнетуркменских отрядов в самых различных точках мира. Они находились на службе в войсках ахеменидских царей Ксеркса и Дария IV, Александра Македонского и римских императоров, византийских кесарей и китайских царей, арабских халифов и монгольских ханов, испанских и германских сюзеренов Щамерлана и Великих Моголов. Существование туркменского этноса со времени его появления на исторической сцене и вплоть до начала ХХв. протекало в сложной политической обстановке. Территория его нередко становилась объектом одновременных притязаний Персии, Афганистана, Хивы, Бухары. В таких случаях туркменам приходилось испытывать на себе страшное действие двойных ударов. Затянувшаяся на долгие десятилетия борьба за политическую самостоятельность способствовала формированию общества, которое смогло противостоять ударам извне.
И агрессорам приходилось считаться с этим фактором. Иранские шахи, бухарские эмиры и хивинские ханы содержали постоянные туркменские конные отряды. Например, при покорении обширных азиатских земель шахом Надиркули в XVIII в. туркмены составляли основную ударную силу; бухарский эмир Насрулла в 1839 г. выставил против кокандцев до 10 тысяч конных текинцев и салыров. В судьбе же Хивинского ханства туркмены в XVIII-начале XX вв. сыграли выдающуюся роль. Как писал в 1883 г. генерал Н.И.Гродеков
«…Хивинские туркмены с давних времен привыкли, в отношении к Хиве, разыгрывать роль преторианцев или янычар… Обыкновенно те из ханов хивинских, которые пользовались поддержкой туркмен, одерживали верх над своими противниками… Они возводили и низвергали ханов и распоряжались как настоящие хозяева ханства. До 1873 г. туркмены находились в привилегированном положении; они выставляли на ханскую службу конные отряды… Туркмены, составляя как бы военную касту, жили господами».
Весьма интересна и история связей с Россией, на степные просторы юга которой огузо-туркменские племена (под названием «торки») переселились еще в середине X в. В конце X в. они вместе с киевским князем Владимиром разбили хазар и волжских булгар. Поселившись в Киевском, Волынском, Черниговском, Галицком, Ростово-Суздальском и других восточнославянских княжествах, огузы составили основную часть конного войска древнерусских князей, принеся с собой на Русь не только свое вооружение (сабли, пики, булавы, сложносоставные луки, конические шлемы, кольчуги, стремена), но и тактические приемы конных воинов.
В конце XVI – начале XVII вв. на территорию Российской империи переселились отдельные туркменские племена, составив основное ядро нынешних астраханских и ставропольских туркмен. С самого начала пребывания на новых землях туркмены стали привлекаться здесь к участию в военных действиях – несению пограничной службы на восточных и южных рубежах государства. Ежегодно выставлялось 500 всадников со своим провиантом, лошадьми и фуражом, которые поступали в распоряжение Астраханского казачьего войска.
Ставропольские туркмены участвовали в войнах с Наполеоном. В частности, известно, что 200 джигитов во главе со старшиной Ораком сражались в Европе в составе корпуса генерала Савельева в 1804-1807 годах. В 1812 г. туркмены составили отдельный полк.
В 50-х гг. XIX в. масштабные военные действия разворачиваются непосредственно на территории Туркменистана. В конце 1854 г. туркмены под руководством Говшут-хана нанесли хивинцам под Сарахсом такое тяжелое поражение, что Хива навсегда отказалась от притязаний на туркменские территории. В 1858 г. объединенные отряды текинцев, йомудов и гокленов наголову разбили регулярную персидскую армию под Гаррыгала, а в 1861 г, в Мерве уничтожили 35-тысячное персидское войско под руководством Хамзы Мирзы.
Однако последняя война XIX в., лишившая туркмен независимости, была наиболее кровопролитной. На земли вольного Туркменистана наступала царская армия.
Основными мотивами царских завоевателей, безусловно, являлись торговые, экономические и стратегические интересы, нацеленные на укрепление власти над территориями Азии. Как отмечает современный российский исследователь Л.Н. Харюков, «Завоевание царской Россией Средней Азии сопровождалось социальным и национальным угнетением коренного населения, позорными деяниями и неоправданной жестокостью (например, карательная экспедиция против туркменского племени йомудов во время хивинского похода 1873 г.)».
Расправившись с Хивой, российская армия двинулась на Ахал. Здесь и получил 20 июня 1875 г. начальник 1-ой Ахалтекинской экспедиции генерал
Ломакин письмо от текинцев Ахалского оазиса, в котором они высказали готовность принять подданство России при условии сохранения их автономии.
В 1875-76 гг. действительно намечалась тенденция добровольного вхождения туркмен в состав России. Однако нерасторопность некоторых российских чиновников и неуемное стремление к военным действиям привели к кровопролитной для обеих сторон войне. Некоторые генералы открыто говорили о полном уничтожении туркмен.
Вторгаясь в Туркменистан, царские генералы не учли особого, свободолюбивого характера туркмен, их фанатичную любовь к родине и свободе.
Это основная черта народа прочно объединяла его в минуты опасности для Родины.
28 августа 1879 г. генерал Ломакин потерпел сокрушительное поражение в битве за крепость Геоктепе. Кремневые ружья, сабли, ножи, дубины – против современных винтовок, одна медная пушка с каменными ядрами – против батарей орудий и ракетниц. Народное упорство оказалось сильнее. Туркмены потеряли тысячи человек, в основном, это последствия артиллерийского огня, какового у них не имелось. Но в рукопашной схватке они одолели. Потери царской армии составили 176 человек убитыми, 268 ранеными и 8 без вести пропавших.
Провал экспедиции был очевиден. Сохранилась записка генерала Ломакина от 30 сентября 1879 г. без адресата, где он, оправдываясь, писал: «Мы не будем теперь так легко относиться к нему (т.е. неприятелю; генерал пишет о туркменах. — О.Г.), как прежде, презирать его, ведь до сих пор о текинцах не было другого выражения, как это халатники, против них достаточно и роты, чтоб разогнать целые их скопища, а теперь оказалось, что эти халатники не в пример будут злющее, как говорят солдаты, и турок, и наших кавказских горцев».
Куда же подевалась спесь генерала, рвущегося в бой и славшего в «центр» донесения о немедленном захвате Ахала?!
Оценивая геоктепинские события, царский капитан Вейль писал: «Русские (в Средней Азии) привыкли встречаться с толпой, многочисленной, но плохо вооруженной, не имеющей понятия о дисциплине, распущенной ордой, представляющей смешение мужчин, женщин, детей, верблюдов, скота. В туркменах-текинцах русские встретили соперников, хорошо вооруженных, имеющих, вероятно, врожденное понятие о военном искусстве и правилах войны… Нанесли они русским решительный удар – удар, которого они никак не ожидали».
В январе 1880 г. начальником 2-ой Ахалтекинской экспедиции был назначен генерал М.Д.Скобелев. Напутствуя его, император Александр III заметил: «Судя же по тому, что мне докладывали о текинцах, полагаю, что это должен быть особенно воинственный народ».
12 января 1881 г. крепость Геоктепе пала, и Ахалский оазис был присоединен к Российской империи. Даже потерпев поражение, туркменские воины заслуживали слов восхищения за их доблесть и умение сражаться до конца. Достаточно познакомиться с отзывами воевавших против них офицеров и солдат царской армии.
В.А.Туган-Мирза-Барановский (1881 г.): «Текинец, будучи превосходным наездником и в совершенстве владея оружием, сам беззаветно храбр и почитает храбрость даже во врагах своих… Всякий текинец, дав слово, никогда не нарушит его, хотя бы это стоило ему жизни и свободы. Вообще текинцы обладают большими способностями, чрезвычайно предприимчивы и горячо любят свою родину».
Генерал Н.И.Гродеков (1883г): «Не было высшего преступления как изменить своим и потому никто не сомневался, чтобы кто-либо из их (туркмен* — О.Г.) среды мог бы быть изменником. И действительно, во время войны с текинцами мы не имели ни одного лазутчика из их среды, вследствие чего кампании 1881 годов в ряду среднеазиатских войн стоят в исключительном положении».
Н.Латкин (1885г): «Все туркмены… отличаются храбростью и полнейшим презрением к смерти. Они смело идут в бой, не жалея себя, и, в то же время не имеют никакой жалости к своему врагу… Туркмены, и особенно текинцы, горячо любят свою родину и готовы защищать ее до последней капли крови, что они доказали при Геоктепе, где русские потеряли больше, чем вообще за все время завоеваний в Средней Азии»
Генерал А.Н. Куропаткин (1889г): «У туркмен выработалась чрезвычайная способность к одиночному бою холодным оружием, а также способность и любовь к бою ночью. С этими их военными качествами нам и пришлось считаться под стенами Геок-тепе».
С неподдельным восхищением рассказывали русские авторы о необыкновенном героизме, упорстве и воинском мастерстве туркмен. Е.Марков назвал Геоктепинскую крепость «древней Спартой». Один из русских солдат, участник военных событий 1880-1881 гг., сказал писателю следующие слова;
«Текинцы молодцы) Казакам нашим где ж до них, хоть и те ничего народ! Чего лучше – один против наших пятерых бьется и не сдастся никогда, отряд целый придет, их пять человек в башню забьются, и все там полягут, пардону никто не попросит». Сам Е.Марков восхищался туркменами, называя их «орлами», «барсами», «львами». Вот как он описывает внешний облик туркмен: «Все это большею частью атлеты огромного роста, плечистые, сухие, мускулистые… Самые храбрые русские солдаты, увешанные Георгиями и собственными руками забравшие этот край, откровенно признавались мне, что на одного текинца всегда было нужно несколько русских…».
Даже сам генерал М.Д. Скобелев был восхищен военным мастерством туркмен: «Текинцы такие молодцы, что свести несколько сотен такой кавалерии под Вену не последнее дело».
Пожелания генерала были воплощены в жизнь, через какие-то три с лишним десятка лет туркмены в составе русской армии действительно появятся под Веной (Австро-Венгрия).
А пока перед царским правительством встал вопрос об использовании в полной мере боевого опыта туркменских конных формирований.
Для начала требовалось провести меры по умиротворению края: всем была объявлена амнистия, новые власти стали помогать населению продовольствием, в обустройстве ирригационных систем, царским солдатам под страхом смертной
казни запрещались мародерство и любые проявления неуважения по отношению к местному населению. Уже в мае 1881 г. ко двору императора Александра III отправилась туркменская депутация (5 человек) во главе с одним из командиров защитников Геоктепе Дыкма Сердаром.
Санкт-Петербургская газета «Вечернее Время» сообщала, что туркмены прибыли в столицу 15 мая. «Дыкма Сердар … привез собой в Петербург своего сына Оразберды, 10-ти лет. Смугленькое личико его носит отпечаток добродушия и прямоты. Дыкма Сердар желает оставить его в Петербурге, в одном из военных учебных заведений, на воспитание. Говорят, он будет помещен в Пажеский корпус». Здесь речь идет об Оразберды Сердаре – будущем командире эскадрона Текинского конного полка. По его собственным словам, отец представил сына не только императору, но и императрице; императорская чета, подарив подростку золотые часы, действительно определила его в одно из престижнейших военных заведений страны – Пажеский корпус, по окончании которого он был направлен в один из драгунских полков.
Интересно письмо Дыкма Сердара, получившего чин майора милиции, на имя полковника генерального штаба Мешетича от 5 сентября 1881 г., в котором он просил военного чиновника оказать всякое содействие в учебе Оразберды, а также информировать постоянно о состоянии его здоровья, не стеснен ли сын в денежных средствах и т. д.
Возвращаясь к делам в Закаспийской области, отметим, что идея о создании конного подразделения из туркмен была озвучена с первых же месяцев после геоктепинской битвы. Уже в феврале 1881 г. начальник штаба войск в За- каспии генерал Н.И.Гродеков говорил о «найме джигитов из текинцев в устройстве посредством их почтового сообщения между Геоктепе и Асхабадом»
А 26 апреля того же года начальник Закаспийского военного отдела генерал Рерберг ходатайствовал перед командующим войсками Ахалтекинской экспедиции об организации из туркмен стражи для охраны порядка. Нужно было, чтобы жители Ахала сами выбрали 160 фераджиев (милиционеров) и 4-х сердаров (командиров), которым предполагалась выдавать жалование — по 30 рублей всадникам и по 50 рублей – командирам (итого – пять тысяч рублей в месяц)
Видимо, просьба начальника Закаспийского отдела была удовлетворена, так как сохранился приказ от 5 мая 1881 года о формировании временной ахалтекинской милиции из туркмен и о назначении ее командиром урядника князя Маргания.
Однако у высших военных чиновников империи были свои соображения насчет туркмен. Они желали использовать их военное искусство в столкновениях с далеким западным противником.
27 июля 1881 г. командующий войсками Кавказского военного округа фельдмаршал князь Борятинский писал в телеграмме начальнику главного штаба Военного министерства Российской империи Л.Н.Соболеву: «Кстати, об окраинах, есть еще вопрос, на который меня навел Пушкарев, а укрепил в нем Скобелев, – это привлечение молодых текинцев на нашу военную службу. Образовать один или два полка, вооружить их в Киеве, стоянка на границе, по отбытии срока разоружить в Киеве и домой».
Через неделю (2.08.1881г.) новый начальник главного штаба генерал-адъютант Н.Обручев отписывал на Кавказ: «Управляющий военным министерством приказал составить соображение об образовании из текинского населения одного или двух кавалерийских полков, которые могли бы быть употребляемы на службу на нашей западной границе. Уведомляя об этом, имею честь покорнейше просить сообщить мне, какие потребуются ежегодные расходы на интендантское довольствие одного конного полка текинцев, четырех эскадронного состава, полагая что довольствие чинов полка будет приравнено к довольствию регулярного полка, а полк будет расположен в Варшавском военном округе, где- либо поблизости к прусской границе. Было бы желательно, чтобы все расходы были выражены в деньгах».
Нам не известно, по каким причинам два полка туркмен так и не были сформированы. Скорее всего, сказалось опасение вооружать туркмен, так как еще не был присоединен Мервский оазис.
Итак, отряд Ахалтекинской конной милиции был сформирован в начале мая 1881 г., и ее первым командиром стал абхазский князь урядник Малахий Маргания. Всадники были одеты в национальные халаты (доны) и носили погоны, на которых красовалась заглавная буква «А» («Ахал-теке»). Когда весной 1884 г. Мерв добровольно вошел в состав Российской империи, в отряде начальника Закаспийской области генерал-лейтенанта Комарова находилось 20 джигитов временной ахалтекинской милиции, составлявших его личный конвой. Они находились под началом уже вахмистра М.Маргания.
Туркмены не случайно искренне поступали на службу царской администрации. Во-первых, у них было сохранено самоуправление: во-вторых, прекратились военные столкновения с сопредельными государствами; в-третьих, царская администрация всячески поощряла земледелие у туркмен, обеспечив их семенным фондом; в-четвертых, туркменские джигиты, которые всю свою жизнь проводили в военных походах, получили возможность продолжать воинскую службу и т.д.
Но была еще одна причина, это — поведение русских людей, в котором не обнаруживалось высокомерия по о себе и послужит интересам русских. Организация туземного войска идет очень деятельно. В принципе, русские не составляют войск из туземцев покоренных народов; но есть исключения для Кавказа и для Закаспийской области. На другой день, после своего вступления в Мерв, князь Дондуков-Корсаков издал приказ собрать два эскадрона текинцев, которые получили ружья системы Бердана. Солдаты этих эскадронов носят белые фуражки и белые погоны сверх своего национального костюма. Солдаты эти употребляются, преимущественно, для разноски писем на дальние расстояния и поддерживают постоянные сообщения между селениями, находящимися в стороне от железной дороги. Два первых эскадрона этого войска чудесно сражались при Кушке с афганской кавалерией. Полковник Алиханов, командовавший ими, дал им белое знамя, на котором с одной стороны было вышито золотом, арабскими буквами слово «Аллах», а с другой – буква «А» с царской короной, инициал Императора Александра III. Во время атаки знаменосец был ранен в рукопашной схватке… Туркменские ханы служат русским офицерам, и есть немало поручиков, капитанов и майоров, которые у себя дома были раньше и остались первыми представителями общины что касается туземного войска, то русские всегда могут на него рассчитывать, оно представляет собой регулярное войско…».
Э.Буланжье упомянул о битве при Кушке, это – знаменитое Ташкепринское сражение, произошедшее 18 марта 1885 г., в котором впервые туркменские милиционные части выступили совместно с русскими отрядами. Еще в самом начале 1885 г. руководители английского отдела по определению границ между
Россией и Афганистаном спровоцировали выдвижение афганских войск к Пендинскому оазису. Переговоры с англичанами ни к чему на привали афганцы не сняли аванпосты с левого берега Кушки и правого береги Мургаба и первыми открыли огонь. Пока русская пехота занимала мост через Кушку, полковник Алиханов-Аварский во главе кавалерии, куда входили две сотни Временной Мервской конной милиции и семь всадников Ахалтекинской конной милиции, переправился через реку и атаковал неприятельские войска. Одна из сотен мервской милиции, возглавляемая Баба-ханом (сын Говшут-хана), захватила в бою четыре орудия, а всадник Аман Клыч — афганское знамя.
В своем рапорте командующему войсками Кавказского военного округа от 30 марта 1885 г. генерал А.В.Комаров специально отметил героизм туркмен: «Джигиты употребляли все усилия стать достойными государевыми слугами и своей кровью заслужили право на братское товарищество с регулярными войсками». Атака царского отряда на вчетверо превосходящего по численности противника была так стремительна, что афганцы отступили к Герату, потеряв при Ташке – при 600 человек убитыми, 8 орудий и два знамени.
Эмир афганский Абдуррахим-хан впоследствии не без иронии вспоминал: «Английские войска и офицеры были до такой степени испуганы и нервозны, что бежали в диком замешательстве, не будучи в состоянии отличить друзей от врагов».
Впрочем, сам эмир признался, что земли туркмен-сарыков и ранее не принадлежали к Афганистану, поэтому «мы на долгие годы будем им (русским. – О.Г.) добрым соседом».
Интересные материалы приводит в своих рассказах известный российский писатель Владимир Ян (Янчевецкий), автор знаменитой трилогии «Чингиз-хан», «Батый», «К последнему морю» и др.: «В битве при Кушке Алиханов-Аварский командовал туркменским дивизионом, который был составлен из всадников, недавно дравшихся против Скобелева под Геоктепе. Как известно, после победы при Геоктепе Скобелев предложил всем лихим туркменским воинам перейти на службу России и этим положил основание созданию туркменских дивизионов. Даже англичане, стоявшие за спиной афганцев в Кушкинской авантюре, в описании битвы при Кушке отмечают необычайную смелость туркменских всадников, неудержимой лавиной атаковавших противника, превосходящего их численностью более чем в десять раз».
Однако В.Ян, состоявший в Асхабаде в 1902-1904 гг. чиновником для особых поручений при начальнике Закаспийской области, несколько ошибался, отметив, что до М.Маргания командиром дивизиона являлся Алиханов-Аварский.
Алиханов-Аварский был начальником Временной Мервской конной милиции (около трех сотен) с 1884 по 1885 гг., а в битве при Ташкепри командовал сводным отрядом, куда присоединился вахмистр М.Маргания со взводом всадников Ахалтекинской милиции и получивший после боя Георгиевский крест и чин прапорщика. Но М.Маргания уже тогда, в марте, не являлся командиром ахалтекинских милиционеров. Он был их начальником с 5 мая 1881 г. по февраль 1885 г., когда решено было образовать в Асхабаде дивизион.
24 февраля 1885 г. – официальное рождение нового воинского подразделения – Туркменской конной милиции, куда вошли лучшие джигиты из милиционеров ахалцев и мервцев. Был назначен и ее начальник – капитан Петр Петрович Калитин, одновременно состоящий при войсках Кавказского военного округа. 19 декабря 1885 г. подразделению был выдан штандарт (отличающийся от знамени мервской милиции): на желтом полотнище перекрещиваются две красные полосы и в середине надпись черными буквами «ТРК».
В то же время, когда Туркменская конная милиция создавалась как чисто военное подразделение, отряды милиции, существовавшие во всех уездах и подчинявшиеся их начальникам, несли службу по охране общественного порядка.
Создавая туркменские военные формирования, царская администрация испытывала острый дефицит в офицерских кадрах из числа самих туркмен, которые должны были не только свободно разговаривать на туркменском и русском языках, но и быть воспитаны в современных европейских военных школах.
30 сентября 1885 г. командующий войсками Кавказского военного округа генерал-адъютант князь Дондуков-Корсаков писал из г. Тифлиса (Тбилиси) начальнику главного штаба Военного министерства: «Практиковавшаяся на Кавказе мера воспитания детей туземцев в военно-учебных заведениях империи всегда давали отличные результаты. Офицеры из туземцев, воспитанные в адетских корпусах, выходили самые лучшие, преданнейшие нашему правительству и государственным интересам. Получая основательное образование, они делаются вполне полезными для страны деятелями, честно направляя и руководя населением. Уведомляя об этом ваше превосходительство, в ответ на отзыв от 25 минувшего августа за № 450, присовокупляю, что предлагаемую командующим войсками Закаспийской области меру воспитания детей туземцев в военно-учебных заведениях империи – я нахожу вполне соответственною»
Об учебе туркменских юношей в кадетских корпусах речь пойдет чуть ниже. А пока вернемся к Туркменской конной милиции. 7 ноября 1892 г. она была преобразована в Туркменский конно-иррегулярный дивизион, которым продолжал командовать уже подполковник П.П. Калитин (произведен в чин в 1890 г.).
Дивизион выполнял вполне конкретные боевые задачи. В частности, известны секретные данные, в которых указывается на привлечение джигитов в 1890 г. в охран- ных и разведывательных рейдах афганской границы под руководством штаб-капитана милиции М.К.Маргания.
Местом дислокации дивизиона являлось селение Кеши на западе Ашхабада. В 1895 г. для дивизиона был установлен стандарт сабли (см. приложения). В 1899 г. в местечке Акдепе подразделению было вручено знамя (к сожалению, о нем ничего неизвестно). А10 июня того же года полковник (произведен в чин в 1895 г.) ПШ.Калитин покинул дивизион, направившись в 1-ый Волгский полк Терского казачьего войска, а командиром дивизиона стал М.К.Маргания.
В обширном труде «Закаспийская область» (1901г.) говорится, что хотя население области освобождено от всеобщей воинской повинности, тем не менее туркмены состоят на службе в Туркменском конно-иррегулярном дивизионе: «Условия комплектова ния в общем таковы же, как и других милиционных частей, существующих на Кавказе, то есть в него поступают туземцы по добровольному желанию, причем от казны выделяется каждому всаднику-джигиту один кавалерийский карабин и 25 рублей в месяц. На эти деньги он должен содержать себя и лошадь… В Закаспийской области при сформировании пограничного надзора Закаспийского таможенного округа желающих служить в нем туркмен оказалось втрое более числа имевшихся вакансий… И надо отдать полную справедливость джигитам Туркменского конноиррегулярного дивизиона, что все они в своих национальных барашковых папахах (шапках), в халатах с погонами с изображением на них букв «Т», опоясанные ремнями с блестками, к которым прицеплены кривые туркменские шашки и с винтовками-берданками за плечами, представляют из себя типы отчаянных, лихих наездников и рубак».
Каждый из джигитов давал обязательство прослужить в дивизионе 2 года и, по окончании этого срока, мог по желанию продолжить службу или быть уволенным. Прекрасные наездники всегда привлекали внимание окружающих. Еще А.Н.Куропаткин в 1891 г. отметил в своем приказе аккуратных, подтянутых джигитов, некоторые из них имели знаки отличия военного ордена.
В 1909 г. Д.Н.Логофет положительно отзывался о существующей практике привлечения туркмен в конный дивизион. «Это хорошая воинская часть, – писал он, – сидящая на отличных конях. Служба всадников совершенно та же, что и наших казачьих частей. Офицеры же… частью производятся из тех же всадников… Вообще туркмены представляют собой прекрасный материал для комплектования нашей кавалерии. По своему характеру и веками усвоенным понятиям, это народность, особенно желательная в рядах нашей армии»
А вот что писал в 1929 г. поручик царской армии туркмен X.Хаджиев: «В дивизион поступали люди, искавшие подвига и удали, поклонники храбрых, жаждавшие приключений и, наконец, желавшие научиться военному искусству. Это были сыновья ханов, сердаров, знатных туркмен, которые хотели продолжать удалую жизнь отцов. Это желание впиталось в них с молоком матери. Желающих поступить в дивизион было много, но правительство их не хотело принимать, ибо требуемое число людей было пополнено, а вместе с тем, еще существовало опасение вооружать сынов Ахала, история покорения которого была еще свежа в памяти»
Как утверждал В. Ян, в 1902 г. М.К.Маргания уже был в чине подполковника. Это был высокий, подтянутый человек, носивший всегда зимой черную, а летом белую черкеску с серебряными газырями. Со всеми он держался одинаково с достоинством. Но с друзьями был прост и сердечен. В его доме в Ашхабаде постоянно гостили джигиты дивизиона. М.Маргания, которого всадники почтительно называли «Мерген-ага», прекрасно разбирался в породах лошадей, особенно ценя славных ахалтекинских скакунов. Именно он подобрал для писателя великолепного золотисто-буланого жеребца Италмаза, на котором В. Ян совершил экспедиции в Хиву, Афганистан и Персию. В этих походах писателя и ученого сопровождали всадники дивизиона, среди которых он выделяет джигита Хива Клыча и георгиевского кавалера урядника Шахназара Карабекова. Мерген-ага свободно разговаривал на туркменском и на персидском языках, был опытным дипломатом, потому его всегда просили провести переговоры с пограничными ханами, подданными шаха Ирана.
«Маргания Мерген-ага командовал одним из кавалерийских туркменских дивизионов, – сообщал В.Ян, – он заботился о породе, красоте, подборе масти коней своих джигитов, и на парадах его дивизион отличался особой лихостью и выправкой. Все офицеры дивизиона были туркмены»
Здесь стоит чуть подробнее поговорить о подготовке офицерских кадров из местного населения. Туркмены прекрасно сознавали, что, находясь в составе Российской империи, им просто необходимо иметь кадры, получившие образование согласно европейским программам. Как известно, одно из лучших образований в то время получали военные. Офицер царской армии – это всесторонне развитый человек, овладевший не только в совершенстве военным делом, но и воспитанный в лучших традициях общества. Кроме того, народ-воин, каковым являлись туркмены, старался посылать, соответственно вековым традициях, своих представителей именно в кадетские корпуса и офицерские училища. Известно, что старшина туркмен-игдыров Мамед Сопы Кулиев в 1859 г. отправил своего сына на учебу в оренбургский кадетский корпус имени Неплюева.
Показательна в этом отношении семья йомудского хана Кията (1754-1843 гг. жизни) – правителя Челекена (ныне Хазара). Его сыновья и внуки имели военное образование, являясь офицерами царской армии. Особенно известен был младший сын хана – Аннамухаммед (Николай) Карашхан Йомудский (1829-1886 гг.), который в 1844 г. поступил на офицерские курсы уланского полка в Каменец-Подольске.
В 1848 г. Карашхан поступил в 12-й Белгородский уланский полк в офицерском чине, где прослужил до 10 февраля 1878 г. Он участвовал с полком в Крымской (1853-1856 гг.) и русско-турецкой (1877-1878 гг.) войнах, где проявил чудеса храбрости, получив чин полковника и Георгиевский крест. Его подвиги были запечатлены в картинах «Герой Шипки» (хранилась в Каменец-Подольске) и баталиста Ковалевского «Подвиг полковника Йомудского» (находилась в Санкт-Петербургском Эрмитаже). Вернувшись на родину, он в 1878 г. был назначен чиновником правительства при Закаспийском отделе в Красноводске (ныне г. Туркменбаши). 11 апреля 1879 г. он написал письмо военному министру, в котором говорил о необходимости открытия училища для туркмен, где бы изучались русский, арабский, персидский языки и т.д.
Все три сына Карашхана получили военное образование. Иван Йомудский впоследствии погиб в 1-ую мировую войну под Львовом. Назар поступил после учебы в Художественную академию Санкт-Петербурга, учился и дружил с такими выдающимися художниками, как В.Серов, М.Врубель, И.Репин и др. Он бывал в Асхабаде и даже написал картину «Туркменский конный отряд на скачках». Николай Йомудский (1868- 1928 гг.) учился в Псковском кадетском корпусе и начал военную службу в Мерве в 1-ом стрелковом батальоне, затем был приставом Тохтамышского отделения (Мервский уезд) и Дурунского приставства (Асхабадский уезд). В 1910 г. в чине подполковника вышел в отставку.
Примечательно, что во время службы в Мерве Николай познакомился с офицером-эмигрантом из Болгарии Георгием Вазовым, который проработал в Туркменистане около 10 лет, помогая пролагать железную дорогу. В 1910 г. в Кушке именем Вазова была даже названа одна из улиц. Согласно воспоминаниям Г.Вазова, Николай Йомудский в чине поручика возглавлял одно из подразделений Временной Мервской милиции; где-то в конце 80-хгг. XIX в. он подарил болгарину турецкую саблю и кремневый пистолет. Г.Вазов возвратился впоследствии в Болгарию, в 1897 г. став генералом, а в 1913 г. – военным министром страны. Раритеты Н.Йомудского до сих пор хранятся в семье генерала.
Будучи приставом в Дуруне, Н.Йомудский активно содействует отправке мальчиков в кадетский корпус (нужно отметить, что с 1893 г. корпус Оренбурга ежегодно представлял для туркмен 2 учебных места). Так, пристав отправил Ходжагельды Ходжамурадова (1889-1937гг.), сына арчына селения Бами после окончания русско-туземной школы при дивизионе в Кеши в 1901 г. в оренбургский корпус (закончил в 1908г.), после чего он закончил Московское пехотное войсковое училище и прибыл в Закаспий на службу в Туркестанскую стрелковую бригаду. Интересно, что еще в годы учебы в корпусе Ходжагельды Ходжамурадов и его однокашники зачитывались рассказом Л.Н.Толстова «Хаджи Мурат», а так как кадет-туркмен выделялся среди учеников своей смелостью и умом, то его и прозвали именем «Хаджимурад», заменившим впоследствии ему имя и фамилию.
В Оренбургский кадетский корпус поступили и представители Мервского уезда Аннамурад Курбанов, Бапбы и Какаджан Бердыевы, Силап Сердаров (будущий офицер полка). К.Бердыев, окончив сначала тедженскую русско-туземную школу и кадетский корпус, учился в гимназии в Киеве, Самарканде, а в 1910 г. при поддержке все того же Н.Йомудского поступил в Санкт-Петербургский университет на отделение права.
При дивизионе действовала русско-туземная школа, и многие ее ученики оставались служить в подразделении. Эту школу закончили будущие офицеры Текинского конного полка: Гочкули Непесов (1893-1925гг.) – учился в Ташкентской семинарии, затем учительствовал в Мервском уезде, Данатар Артыков (полный георгиевский кавалер), после школы учился на курсах при Ташкентском саперном батальоне; сын помощника серахского пристава Менгли-хана (крупный салырскийземлевладелец) Баба-хан — окончив школу, остался в дивизионе и прослужил вплоть до расформирования полка, полный георгиевскийкавалер.
В дивизионе служили сыновья известных ахалских ханов Кул Батыр, Овезгулы Сердар, Машрык Ходжа, Аннаберды Мурад Шихов, Тачмамед-хан, Гарры-хан, Мурадали-хан Адыханов, Курбанкули-хан Гулниязов, Кишикхан Казиев, Аллаберды хан Мурадов, Ниязмурад хан Овезбаев (одновременно являлся имамом дивизиона) и др. Многие из них затем работали чиновниками и помощниками приставов.
Большим уважением в Туркменском конно-иррегулярном дивизионепользовался Сеидмурад Овезбаев (младший брат Ниязмурад-хана) – сын одного из защитников Геоктепе Овез Геоклена Нурберды. Он родился 10 мая в 1889 г. в селе Изгант. В 1889 г. закончив, при дивизионе школу, по рекомендации генерала А.Н.Куропаткина был отправлен в Оренбургский кадетский корпус, который закончил в 1906 г., а затем продолжил учебу в Елизаветградском военном училище. В 1909 г. в чине младшего офицера прибыл в Ставропольский полк, но уже через год получил назначение в дивизион. В 1911 г. Сеидмурад был послан вместе с некоторыми джигитами в служебную командировку в сопредельные районы Персии. Примечательный факт в 1912 г. в составе туркменской делегации, состоявшей из самых известных ахалских ханов, на 300-летии Дома Романовых в Санкт-Петербурге побывали Сеидмурад Овезбаев и Хаджимурад.
30 января 1911 г. Туркменский конный-иррегулярный дивизион был переименован в Туркменский конный дивизион. Это была великолепная воинская часть, джигиты сидели на обученных чистокровных ахалтекинцах. Всадники служили, по всей вероятности, по 15-20 лет (во всякой случае, основной состав), как свидетельствовал Г.Атабаев. Джигиты были одеты в штаны синего цвета, желтую гимнастерку со стоячим воротником опоясывал кушак малинового цвета из шелка; сабли с рукоятями, украшенными драгоценными камнями и золотом с серебром, вкладывались в ножны, также украшенные золотом и серебром; на головах красовались огромные папахи (тельпеки) белого и черного цветов, поверх красных национальных халатов (донов) на плечи нашивались погоны.
Такова, вкратце, предыстория Текинского конного полка. Дивизион жил обычной жизнью, проводились учебно-тренировочные занятия, офицеры с джигитами участвовали совместно с пограничниками в экспедициях и всевозможных инспекциях. Но уже приближалась первая из двух кровопролитнейших войн человечества, унесшая жизни многих миллионов людей.