Несмотря на некоторые недавние успехи, у талибов так и не получилось укрепить свои позиции в северо-восточной провинции Тахар. Одной из причин того, что движению не удалось это сделать, стало усиление напряженности и борьба за власть среди узбекских и пуштунских талибов. Стратегически это не позволило им соединять свои фронты: западный и юго-западный (Кундуз и Баглан) и восточный (Бадахшан). Вероятнее всего, подобный провал связан с политикой найма «Талибаном» новых боевиков.
В первой половине 2017 года «Талибан» организовал серию нападений на районные центры и стратегически важные районы в северо-восточной провинции Тахар. В марте они безуспешно атаковали районный центр Хаваджах Бахаводин. В апреле напали на районный центр Даркада на крайнем севере провинции, но также не смогли его захватить. Осадили, но были оттеснены афганскими правительственными войсками в июне. В середине июня 2017 года талибы вновь захватили ряд деревень и правительственных контрольно-пропускных пунктов в Хаваджах Бахаводине, а также на юге в районе Хваджа Гхар, им удалось пересечь границу с провинцией Кундуз. «Талибан» также пытался угрожать правительственным силам в районе Мавара-и-Кокча, но в значительной степени приостановке продвижения боевиков поспособствовали точечные авиаудары ВВС США по значимым полевым командирам.
Кабульская газета «Weesa» сообщила в мае этого года, что местные власти в Тахаре приняли решение перевести районные администрации из Даргада и Янги Калы в провинциальный центр из-за существующей в этих районах гарантии безопасности. Однако, представитель провинциальной полиции Халил Асир в июле заявил, что несмотря на серьезные столкновения с боевиками, административные офисы в Даргаде и Янги Кале работают.
Согласно сообщениям, нападения в основном были сосредоточены в районах к северу от реки Кокча — области Мавара-и-Кокча (в которую входят Хаваджах Бахаводин, Дашти Кала, Даргад, Янги Кала, Чах Аб и Рустак), и особенно в западных районах этой области. Этот район близок к провинции Кундуз, в которой талибы давно укрепились. Все эти районы, кроме Рустака, граничат с Таджикистаном, что вызывает опасения в самом Таджикистане и России о возможности трансграничной атаки со стороны банд-формирований. Губернатор района Хваджа Гхар Мухаммад Омар сетует на недостаточное количество сотрудников сил безопасности в провинции и низкий моральный дух местной полиции в Мавара-и-Кокче.
Почему талибам не удалось закрепиться в Тахаре
Несмотря на то, что талибы добились определенных успехов в Тахаре, особенно
в сравнении с 2014 годом, им не удалось закрепиться здесь, как в других северных провинциях, таких как Кундуз или Баглан, а частично — Бадахшан.
Для этого есть две основные причины.
Во-первых, большинство этнических узбеков (44% от населения провинции) и таджиков (42%) являются сторонниками традиционных партий «Джумбиши-милли» и «Джамиат-и-Ислами», остальные (10% населения пуштунское меньшинство и частично узбеки) поддерживают «Хезби-Ислами». Эти партии представлены в Тахаре местными сильными авторитетами, которые поддерживают прочные связи с политическими лидерами в Кабуле. Местные авторитеты могут при желании мобилизовать вооруженные группы из числа сторонников, но их взаимоотношения между собой довольно сложные, поскольку через зоны их влияния проходят важные маршруты контрабанды наркотиков в Центральную Азию.
Вторая причина, этническая фрагментация среди боевиков. Непуштунские боевики, главным образом «Джундулла»-ориентированные узбеки, отказываются воевать под командованием пуштунов.
В Тахаре первые сети вербовки талибов заработали в 2007 году в Намак Абе, Калафгане и в столице провинции Талукане, ими управлял из-за границы этнический таджик мавлави Зия-ур-Рахман Мадани, который служил провинциальным губернатором провинции Логар, а позднее при режиме талибов был назначен военным координатором северо-восточного округа. Сейчас он является членом политического кабинета «Талибана» в Катаре.
Первые небольшие группы боевиков были сформированы в Тахаре к 2010 году. Одна группа прибыла из Пакистана и поселилась на севере провинции вокруг районов Янги Кала, Хаваджах Бахаводин и Даргад, что говорило о том, что «Талибан» с наибольшим успехом вербует в свои ряды этнических пуштунов из Даргада. Постепенно их деятельность распространилась дальше на юг, в Дашти Калу, Хваджа Гхар и Банги, вдоль провинциальных границ с Кундузом и Багланом, откуда они и прибыли. Однако до 2014 года боевики «Талибана» в провинции ограничивались случайными партизанскими атаками отдельных подразделений сил безопасности. Присутствие международных сил в Тахаре, проводящих ночные рейды и поисковые операции, сдерживало присутствие «Талибана» в провинции до конца 2014 года.
Во второй половине 2015 года талибы начали расширять территориальный контроль в Тахаре, ориентируясь на районные центры.
В октябре 2015 года они захватили районный центр Даргада и удерживали его под своим контролем в течении двух месяцев, прежде чем правительственные войска смогли их оттеснить. Переход района с преобладанием пушкинского населения под контроль боевиков вызывал серьезные опасения, что талибы закрепятся в районе и расширят свое влияние во всех соседних районах. После неудачи в 2015 году талибы захватили районный центр в Хваджа Гхаре в августе 2016 года, хотя только на пару часов. К концу 2016 года «Талибан» закрепился в районе. В настоящее время под контролем правительственных сил безопасности находится только районный центр.
Тем не менее, укрепиться в узбекских районах Мавара-и-Кокча им не удалось, хотя в сельской местности они присутствуют. По последним оценкам она период марта 2017 года, по утверждению боевиков, они контролируют более 40% Хваджа Бахауддина, а также территории в Хваджа Гхаре, Янги Кале и Дашти Кале, 20% Ишкамиша и 15% Банги на юго-западе.
Остальные районы провинции, включая провинциальную столицу и районы Бахарак, Чах Аб, Дашти Кала, Рустак, Фархар, Калафган, Намак Аб, Варсадж и Хазар Сумуч, считаются находящимися под государственным контролем.
Афганские силы безопасности провели несколько наступательных операций против талибов в наиболее уязвимых районах, однако эти действия дали лишь ограниченные результаты. Наджибулла Хакьяр, активист гражданского сопротивления, обвинил правительство в нежелании ликвидировать боевиков из Тахара. Он заявил, что «местные чиновники посещают уязвимые районы, только чтобы делать фотографии для распространения в социальных сетях». Отсутствие безопасности в Мавара-и-Кокче оказало негативное влияние на жизнь людей. В мае 2017 года более сотни семей бежали из Хваджа Бахауддина и Даргада в более безопасные районы провинции.
Ослабление позиций «Талибана» в Тахаре
До 2014 года различные группировки «Исламского движения Узбекистана» (ИДУ), «Джундуллы», а также появляющиеся группировки талибов в основном вместе сражались против Афганских национальных сил безопасности (ANSF). Однако это единство вскоре распалось. В декабре 2014 года ИДУ уже стремилось отдалить своих боевиков от талибов на фоне слухов об исчезновении Верховного лидера движения муллы Мухаммада Омара, которому они присягнули на верность. После того, как «Талибан» публично признал кончину своего лидера в августе 2015 года, боевики ИДУ присягнули на верность ДАИШ, что привело к столкновениям между ними в южных районах страны. В частности, нападение «Талибана» на боевиков ИДУ в провинции Забуль в 2015 году привело к серьезной напряженности между пуштунскими и непуштунскими боевиками в Тахаре. Это также негативно отразилось на их военной активности. Например, пуштунский «Талибан» в Даргаде отказался сражаться под командованием этнического узбека.
Недовольство пуштунских талибов в Тахаре в значительной степени сформировалось под влиянием муллы Абдулы Салама Баряла (убит в феврале 2017 года), этнического пуштуна, бывшего теневого губернатора соседнего Кундуза и самого выдающегося командира талибов на северо-востоке. Он сыграл важную роль в назначении теневых губернаторов в провинциях Баглан, Кундуз и Тахар и сделал это главным образом из-за своей лояльности к мулле Ахтару Мухаммаду Мансуру, который официально стал лидером талибов в середине 2015 года и был убит год спустя. Он реализовал новую политику Мансура по назначению на местные должности узбекских и таджикских командиров.
Что касается Тахара, этнический узбек Кари Аминулла Тайеб был назначен на должность теневого губернатора провинции в начале 2015 года. После того, как боевики ИДУ присягнули ДАИШ в 2015 году, пуштунский «Талибан» разоружил ряд узбекских боевиков «Джундуллы», включая видных полевых командиров. Был издан приказ убить или захватить их, из опасений, что они могут последовать по пути ИДУ. Кари Аминулла Тайеб выступил с критикой такого подхода.
Согласно источникам, близким к «Талибану», мулла Салам Барял, бывший теневой губернатор Кундуза и глава военной комиссии по северу Афганистана, получил информацию о том, что Кари Тайеб намеревался мобилизовать больше количество узбекских бойцов и создать независимый фронт, не обращая внимания на пуштунское командование. Он решил заменить Кари Тайеба и приказал убрать его, опасаясь, что он может создать лишние проблемы. Это задание мулла Салам поручил мавлави Рахматулле (по прозвищу Мухаммад), своему ближайшему помощнику, этническому пуштуну из деревни Нахр-э-суфи района Чахрдара в Кундузе, что усугубило существующую напряженность между узбекскими и пуштунскими талибами. Это также негативно сказалось на политике талибов в отношении вербовки непуштунов в Тахаре. В результате в провинции за последние несколько месяцев произошла быстрая смена правящей элиты «Талибана», а атмосфера недоверия среди боевых групп помешала повстанцам получить контроль над большей территорией.
Эта напряженность, по мнению местных жителей, продолжилась и в начале 2017 года, когда решением этой проблемы занялась делегация религиозных ученых-талибов и местных командиров из Тахара и Кундуза. Было решено дать должность теневого губернатора Тахара другому узбеку мавлави Нурулле из района Бахарак в Тахаре. Он долгое время был частью движения «Талибан» в качестве командира среднего звена в Тахаре еще во время режима «Талибана» в 1990-х годах. Его назначение было поспешным тактическим шагом, чтобы сохранить остатки лояльности узбеков, а также предотвратить назначение кого-либо, связанного с местными узбекскими группами ИДУ и «Джундулла», или близких к ним.
Даже после назначения Нуруллы, мавлави Рахматулла продолжал оставаться в Тахаре для наблюдения за деятельностью узбекских подразделений. После убийства муллы Салама в Кундузе американским авиаударом в феврале 2017 года, мавлави Рахматулла вынужден был вернуться туда, чтобы занять место теневого губернатора. Назначение нового узбекского теневого губернатора в Тахаре в настоящее время обусловило напряженность между узбеками и пуштунами. Мавлави Нурулле так и не удалось привлечь на сторону талибов узбеков, сторонников «Джундуллы» и членов ИДУ, те продолжают свою деятельность автономным фронтом.
Выводы
Движение «Талибан» в Тахаре, как и в других северных провинциях, изначально стремилось назначить непуштунов в качестве местных чиновников. Первоначально это способствовало расширению их численности в провинции, однако, после того, как в 2015 году боевики ИДУ присягнули на верность ДАИШ, позиции талибов в провинции сильно просели, в основном из-за симпатий узбекской части населения к ИДУ, а также к сетям джихада «Джундуллы». Обе сети состоят из непуштунов, которые когда-то сражались вместе с пуштунским «Талибаном» против правительства, но позже стали ненадежными в глазах талибов. Задача пуштунского талибана — объединить под своими знаменами другие боевые группы провалилась. ИДУ и «Джундулла» идеологически отличаются от талибов. Хотя оба движения, подобно пуштунскому «Талибану», следуют Ханафинской школе суннитского ислама, но, в отличие от талибов, игнорируют местную культуру. Однако, узбеки-талибы испытывают сильную симпатию к ИДУ в связи с общим языковым и этническим происхождением.
Повторное назначение узбека на руководящую должность в Тахаре не принесло талибам эффективных результатов, он не смог убедить командиров «Джундуллы» или ИДУ вернуться под знамена «Талибана». Похоже, что это связано с отсутствием сильных лидеров-талибов на провинциальном уровне (особенно после убийства муллы Салама в Кундузе), и возникновением взаимного недоверия между бывшими союзными воинственными группами.
Автор: Обейд Али, ААN
Перевод: Егор Королев