Смерть Ислама Каримова 2 сентября 2016 стала знаковой для Евразии. Узбекистан занимает ключевое место во всей геополитической картине региона. И если смена верховной власти в нейтральном Туркменистане или маленькой и бедной Киргизии незначительно влияет на региональные отношения, то уход таких столпов Центральной Азии как Каримов, открывают дорогу большим переменам. И эти перемены, скорее всего, будут не в лучшую сторону.
Предчувствуют эти перемены и лидеры соседних государств. В последний месяц резко ухудшилось самочувуствие Алмазбека Атанбаева. Кульминацией этой истории стала госпитализация киргизского президента в Турции. К крайне осторожным и взвешенным шагам во внешней политики перешел Эмомали Рахмон. Чиновники ОДКБ проводят учения в Средней Азии. Россия планирует совместные учения с Пакистаном. И не без причины. Признаки нестабильности видны и в проблемах на пянджской границе, и в узбекских элитах, пришедших в движение на фоне активизации исламистов по ту сторону границы с Афганистаном.
Ловушка многовекторности
В середине нулевых годов, когда возрос поток валютных поступлений из-за рубежа, особенно из России, а геополитический интерес внерегиональных государств к Центральной Азии стал возрастать, страны региона взяли на вооружение принцип многовекторной внешней политики. Он заключается в том, чтобы не увлекаться участием в блоках, особенно военных, развивать экономические отношения со всеми, не взирая на политические разногласия, и оказывать мелкие услуги всем за разумную помощь.
Узбекистан особо отличился на этом поле. Достаточно вспомнить армейскую «чехарду», когда руководство страны то размещало на своей территории военные базы России или США, то потом спешно разрывала договоренности и выдворяла военных.
Это не сказывалось на целостности российско-узбекских отношений, но также не сказывалось и на целостности внутригосударственной элитной обстановки, в частности, семьи Каримовых. Узбекистан – это не государство узбеков, это государство Каримовых. В нем не только политика, но и бизнес так или иначе подчинены семье.
Процедуры укрепления ее власти (которая бы гарантировала укрепление и целостности Узбекистана) отличаются от национального согласия и требуют постоянных фамильных (а значит и государственных) привычек во внешней политике. В противном случае контрагенты будут ставить на кланы и элиты внутри государства, ослабляя семью и, следовательно, мощь государства. Это и произошло. Образовались три крупные группировки – самаркандская, ташкентская и ферганская – а Каримовы утратили единство и перессорились.
Что это означает? Что все те страны, которые были до поры до времени всего лишь «векторами» внешней политики, теперь оказываются через элиты, с которыми они работают, активными внутриполитическими игроками. Кажется, что у них у всех есть общий интерес – борьба с терроризмом. Но это всего лишь кажимость. Если Россия ставит на самаркандцев (политическую элиту), то США и Ближний восток, традиционно ставившие на ташкентских (условно, бизнес) и ферганских (условно, религиозных деятелей), будут заинтересованы использовать религиозных экстремистов, чтобы ослабить власть усиливающихся самаркандцев. И наоборот, экстремисты и их угроза будут использованы против бизнес- и религиозной элиты соответствующими геополитическими игроками. В этом смысле экстремисты безусловно выиграют, а все остальные при определенных условиях проиграют.
Это понимают в Узбекистане. Поэтому технический (пока) президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев будет тянуть время и спешно согласовывать интересы различных кланов и делить страну на сектора ответственности, назначая современных «графов» – держателей своей зоны ответственности. Пограничной с точки зрения многовекторной внешней политики. Возможно, выборы будут перенесены, если не удастся прийти к компромиссу по ключевым вопросам.
Транзит
Узбекский режим высоко персонализированный. Это не всегда плохо, так как демократия не обязательное условие экономического роста, а его следствие и, если так можно сказать, роскошь, которая оплачивается бюджетным профицитом. Именно твердая власть главнокомандующего вооружёнными силами Демократической Республики Конго Сесе Секо Мобуту, который пришёл к власти 24 ноября 1965 года в результате военного переворота, вопреки распространенному мнению, обеспечил экономический подъем и построил, насколько это возможно в условиях Африки, эффективную экономику. Ему в этом помогали не парламентаризм и конституция, а диктаторский режим и однопартийная система в стране. Однако авторитаризм Персоны хорош, если сопровождается экономическим ростом, и если этот рост трансформируется постепенно в какие-то президентско-парламентские формы правления еще при жизни этой самой Персоны.
В противном случае, и, судя по историческому опыту, это происходит едва ли не всегда, никакая трансформация не готовится заранее. Это означает, что, во-первых, Персону сменяет просто – персона. Человек куда более скромного опыта и талантов, но амбиций вполне сопоставимых с Персоной. Ситуация начинает резко ухудшаться в связи с нехваткой опыта и кругозора у преемника. Все-таки Персона училась в партшколе одной из сверхдержав, а не в Ташкентском институте ирригации и мелиорации, который по качеству образования едва ли дотягивает до ПТУ по подготовке кадров для колхоза в той же сверхдержаве.
А во-вторых, уход Персоны не простит массовое общество, широко представленное мигрантами, одна половина которых работала в России и видела лучшую жизнь, а другая проходила подготовку под Мазари-Шарифом и получила от афганских мулл и инструкторов чудесный элексир для решения всех проблем общества на родине. Добавим сюда ту самую бедность, которая стала отчетливее на фоне экономического кризиса в Евразии, отсутствие карьерных лифтов для молодежи, высокую безработицу и тот факт, что средний возраст жителя страны — 27,1 года, что очень важно для архитекторов цветных революций хоть из-за океана, хоть из андижанского подполья, торгующего белыми сыпучими веществами.
Общий фон революционной ситуации — ВВП на душу населения в Узбекистане — порядка $2 тыс., что примерно в шесть раз меньше, чем в соседнем Казахстане. Тому, что в стране не гремит какая-нибудь хлопковая революция, мы обязаны тем, что Каримов умер скоропостижно, и у западного «Клуба друзей Узбекистана» просто не хватило 2-3 лет на организацию мощного и консолидированного протестного движения. В таком случае транзит прошел бы минуя демократию – в исламистский угар ливийского, сирийского или египетского типа.
Ожидания
Выход из сложной ситуации не очевиден и требует от нового руководства страны взвешенных решений и твердости. Страны Центральной Азии разделены довольно условными границами, а из-за сходства проблем и до сих пор принятых решений практически не имеют огнеразделительных полос для защиты от политических пожаров. То, что вспыхнет в Узбекистане, может легко перекинуться и на Таджикистан, Киргизию, а в десятилетней перспективе и на Казахстан.
Можно играть роль маленькой и гордой страны в стабильном регионе, но в проблемном легко остаться лицом к лицу с проблемами в маленьком и гордом одиночестве. Пока Узбекистан, Таджикистан и Киргизия сосредоточены на своих приграничных конфликтах и накапливают друг к другу список провинциальных претензий, другие силы, мыслящие большими пространствами и столетними отрезками времени, готовятся отменить все три государства с их претензиями и амбициями.
Может показаться, что всем этим проблемам – в военной, миротворческой и политической области – можно противопоставить ОДКБ, где главной направляющей силой выступают Россия и Казахстан, но интеграция и сотрудничество государств в рамках Договора до смешного недостаточна. Она недостаточна не только в том плане, что у государств нет реального опыта совместной борьбы с терроризмом, но и в том плане, что противодействие силовому захвату власти в одной из стран-участниц ОДКБ только декларируется. Нормально не отработаны не только сценарии перехвата управления внутриполитическим кризисом, но и не проведено ни одного полномасштабного совместного учения, ставящего подобные специфические задачи. По мнению некоторых экспертов, усилий ОДКБ недостаточно даже для контроля таджикско-афганской границы.
Если команде Мирзиёева, находящейся в предельной концентрации, не повезет, и они потеряют контроль, Узбекистан может довольно быстро превратиться и для России, и для стран Центральной Азии во вторую Сирию с тем лишь различием, что руководство страны не будет обладать той легитимностью, как Башар Асад.
Модель для такого развития событий отработана в Андижане, а раскол элит может дать достаточные трещины, в которые хлынут неприкаянные молодые люди, экстремисты с Ближнего востока и политические авантюристы из западных стран в качестве поборников демократии, создавая взрывоопасный коктейль. Препятствует такому развитию событий внезапность кончины и легитимистская инерция Каримова. Но если власти не придут к соглашению за год и не сплотятся вокруг властных фигур, которых на горизонте пока не наблюдается, мы можем получить или мягкий, киргизский вариант транзита, либо жесткий сирийский. Транзита понятно куда…
Виталий Трофимов-Трофимов