Яркое зарево

…Он остался в стихах и картинах улыбкою радуги и теплом румяного яблока. Он радует нас своим удивительным оптимизмом даже сейчас, из-за грани жизни и смерти. Давид Флекман – имя, внесенное в художественный процесс Кыргызстана отважным духом пятидесятых-шестидесятых.

«Только любовь движет человеком, тем более художником, творцом,» — вот так высказывал Давид Нафтулович свое жизненное кредо. И эта любовь сквозит в каждом прикосновении его кисти к холсту. Мир Флекмана – живая реальность. Животные, горы, люди… Жизнь, такая яркая и необозримая.

Задвигались тени,
Тревожные тени,
По горным уступам,
По острым ступеням.
Солнце садится
За снежной горою,
Яркое зарево
В пестрых узорах.
Глухо и немо…
Небо играет.
Сказочной вехой
Ночь наступает

Давид Флекман родился 29 декабря 1914 года в городе Ананьево, неподалеку от Одессы. Учился в Одесской художественной профшколе, затем в Одесском художественном училище повышенного типа и в 1940-м поступил в Киевский художественный институт
Каким-то чудом, спасшись от ужасов войны, в 1941-м он оказался вместе с гастролирующим цирком, где работал художником-оформителем, в пыльном, жарком и неприметном азиатском городке – во Фрунзе. Эти гастроли стали судьбой и затянулись на всю оставшуюся жизнь.

Первые герои, а вернее, героини его картин – это женщины, которые с утра до ночи каждый день долбили кайлом мерзлую землю. Строительницы Большого Чуйского Канала, оросительной сети, которая стала сетью жизни, снабдив плодородные поля Чуйской долины влагой. На этих полях выращивали хлеб для фронта и для победы… Удивительное обаяние героинь труда на портретах Флекмана поражает. Эти женщины и совершенно юные девушки, среди которых было и немало эвакуированных из Одессы и Ленинграда евреек, жили в холодных фанерных бараках, спали вповалку на деревянных нарах, но нет на их лицах ни уныния, ни отчаяния – только улыбки. И вовсе не потому, что художнику было дано комсомольское задание отразить героинь труда «в самом лучшем виде»…

Да, сводки с фронта были неутешительны. Голодные и холодные художники, дыханием отогревая замерзшие пальцы, сутками трудились над плакатами и воззваниями. Ездили по колхозам, отдаленным селам, прошагали сотни километров по горным дорогам. И все же находили силы и краски еще на дорогие сердцу маленькие этюды и пейзажи. А вернувшись в город, с энтузиазмом устраивали скромные выставки. Это время Давид Нафтулович всегда вспоминал с радостью. Утверждал, что несмотря на все жизненные трудности, душевной чистоты и щедрости вокруг тогда было гораздо больше, чем сегодня.

Синее небо
Едино над нами,
Жизнь раскололась
Двумя берегами.
Бури, невзгоды,
Туманы, цунами,
Ветры и грозы
Бушуют над нами.

Фундамент портретной живописи Флекмана – русская реалистическая школа. Да, творческой судьбой художника стал соцреализм – «Геологи», «Монтажники», «Бригадиры». Иного пути просто не было в то время. Однако, тематические картины и портреты Давида Нафтуловича – это отнюдь не застывшие глыбы с каменными лицами, а живые люди, со своими радостями, горестями, неповторимыми судьбами. У каждой картины – своя история, порой, долгая и трудная. Давид Нафтулович всегда кропотливо работал над своим детищем – тщательно собирал натурные эскизы, этюды, находил самыми поразительными путями интересных натурщиков. Был случай, когда для одной из своих работ Давид Флекман совершенно случайно нашел натурщика в городской библиотеке. Этот человек оказался во Фрунзе в командировке и через несколько часов должен был покинуть город. Однако, художник все же уговорил позировать ему хотя бы немного, оставшиеся до отъезда пару часов…

Основной акцент — лицо, неизменно привлекающий внимание в портретах Флекмана. Неповторимый внутренний свет, духовные достоинства личности, исследование внутреннего мира человека, предстающего на холсте, вот что на самом деле всегда самое главное для Флекмана-портретиста. Детали, подробности уходили на второй план. Художник старался избегать изысканных ракурсов, эффектных красок, все подчиняя внутреннему миру потретируемого. Зритель сопереживает, сочувствует герою портрета. Некоторая недосказанность позволяет ему додумывать характер образа.

Набирала силу рука мастера, пришло вполне заслуженное признание. Та неповторимая легкость кисти, яркость образа появились в результате долгого и упорного труда самосовершенствования. Наставники – старшие и умудренные опытом мэтры живописи С.Чуйков, А.Игнатьев – дали такие светлые уроки, о которых Давид Нафтулович помнил всю жизнь. Однажды он показал С.Чуйкову свой весьма удачный этюд, написанный легко, красиво, свежо. Однако основоположник кыргызского изобразительного искусства очень осторожно предостерег молодого собрата от увлечения красивостью – извечного врага истинной красоты, погубившего многих живописцев. Этому правилу Давид Флекман никогда не изменял. Его пейзажи наполнены глубоким внутренним чувством прекрасного, нежной любовью к матушке-земле.

Я стою на серой круче…
До небес – рукой подать.
И когортою могучей
Горы… Края не видать!
И плывет из гор дремучих,
Всем красавицам подстать,
Облако красой певучей,
Как живая благодать.

Высота… Лишь снег да скалы,
Даль застлало синевой…
Солнце светом обласкало
Эту ширь над головой!

Пейзажи Флекмана – камерные, личные. Художник делится с нами сокровенными чувствами, как с лучшими друзьями, которым можно сказать о себе все и рассчитывать исключительно на глубокое понимание. Пейзаж – «главный герой» его творчества. Не попасть под очарование этих теплых и очень добрых картин совершенно невозможно.

Горные выси, покрытые снегом…
Дремная ширь
Под чарующим небом.
Царство покоя
И снежные вихри,
Краски живые
Волшебной палитры.

Даль голубая,
Просторы седые,
Не стареющие,
Молодые!

Когда годы и здоровье уже не позволяли Давиду Нафтуловичу выезжать на пленэр в горы, он писал пейзажи по старым этюдам, по памяти, повинуясь своему дару. И эти работы тоже не оставляют равнодушными никого. Он словно пристально всматривается в тонкий и знакомый пейзаж, наполняя его легким флером эмоций.

Графика, рисунок для Давида Флекмана – тоже целый мир чувств. Что особенно характерно, художник всегда старался использовать практически в любом графическом материале цветовые возможности. Карандаш, сангина, уголь, тушь – Давиду Флекману был подвластен любой инструмент, любая фактура, которую только можно представить себе в руках художника для создания графических произведений.

Ну а в последние годы жизни он увлекся жанром, от коего так старательно отказывался всю жизнь – натюрморт. Он стал для художника, по его собственному признанию, «лебединой песней». И снова флекмановский творческий почерк – это выделение главного, эмоционально значимого объекта на первый план и словно размытые, скромные контекстные детали и подробности второго плана.

Шестьдесят лет он прикасался кистью к холстам, карандашом – к бумаге. Ни один день не ушел и не пропущен даром, без творчества, без искусства, без любви. Такое удается далеко не всякому, капризная фортуна всегда была благосклонна, никогда не лишала его вдохновения. Он дышал им, он излучал его, он заряжал им своих учеников 28 лет подряд преподавая в художественном училище.

Мир наших грез
Фантастичен и зыбок.
Средь прожитых лет,
Совершенных ошибок,
Все ищем забвенья
В романтике чувства,
В расплывчатых звеньях
Святого искусства.
Будто бы птицы
В небесных глубинах
Фантасты-Икары
На солнце палимы.

…До самого последнего своего дня он поднимался из своей квартиры по лестнице под самую крышу – в мастерскую. Здесь тихо, в луче солнца золотятся пылинки, кисти, мольберт, картины, все осталось так, будто художник вышел из комнаты на минутку и вот-вот вернется сюда вновь. Он оставил нам в наследство свою легкость, любовь и вдохновение. Его картины продолжают жить среди людей и набираются сладостным соком бытия, будто спелые яблоки.

Елена Путалова

Стихи Д.Н.Флекмана

Центр Гумилева в Киргизии