Золотой век русского неофашизма — «святые девяностые»

Неожиданные мысли по поводу последних событий
Правоохранительные органы взялись за «ветеранов» русского националистического движения серьезно: целая группа профессиональных зигунов арестована за серию убийств, совершенных в самом начале 2000-х.

Между тем начинали эти ребята в «святые» девяностые, когда в каждом мало-мальски значительном населенном пункте появлялись группы молодых людей, облаченных в камуфляж, с «коловратами» на рукавах, которые маршировали и «делали ручкой» на улицах и площадях, под равнодушными взорами стражей порядка, пугая ветеранов войны и вовлекая в свои ряды подростков. Книги и брошюры самого погромного содержания можно было приобрести в переходах метро, на стихийных рынках, заказать по почте беспрепятственно. Иные издания продавались и в официальных киосках, поступали на прилавки книжных магазинов. Изредка возбуждались уголовные дела, заканчивавшиеся, как правило, амнистией очередного нацика… к Дню Победы.

Таким образом, «антирусская» и «нерусская» в понимании националистической оппозиции власть если прямо и не поддерживала нациков, то, во всяком случае, не мешала им заниматься любимым делом – «спасать Россию», ибо ничего другого те не умели и не хотели. То есть в «лихие-святые» политизированный криминал чувствовал себя еще более вольготно, чем общеуголовные банды. С теми хоть худо-бедно боролись (худо, потому что правоохранители зачастую были повязаны с ними, бедно, потому что финансов на борьбу выделялось мало). А с неофашистами мирились, ибо те не воспринимались властью, как серьезная угроза. В конце концов, их теоретически можно было использовать в борьбе против нормальной оппозиции. Кстати, и сам всенародно избранный «Эльцин, муж Иосифовны», как любили говорить националисты, на заре своего похода во власть встречался с московскими «памятниками» и, похоже, находил с ними общий язык. Во всяком случае, русских националистов, даже радикальных, при нем особо не трогали.

Ситуация кардинально изменилась в 2000-е. Во-первых, сменилось первое лицо в государстве. Во-вторых, сами нацики выросли, заматерели и перешли «от слов к делу», от пропаганды к убийствам. В-третьих, тогда сошлись в одном временном периоде сразу несколько тревожных звоночков. Например, массовые беспорядки, устроенные фанатами в центре Москвы, когда перепуганные либералы, демократы, депутаты и просто обыватели потребовали жесткого наведения порядка. История с заминированным антисемитским плакатом и пострадавшей при попытке сломать его женщиной (хотя иногда утверждают, что это была инсценировка спецслужб).

В-четвертых, появился Интернет как коллективный организатор, агитатор и т.д. Все это и побудило власть начать резко закручивать гайки. Пошли аресты, посадки, запреты изданий и прочая борьба с экстремизмом. Она набирала обороты, за отмороженными практиками шовинистического беспредела под раздачу попали и обосновывавшие его «теоретики». А тут еще украинский майдан, где ударной силой выступили тамошние националисты, заставил власти удвоить усилия. Общество же после Одессы и Донбасса отвернулось от национализма как идеологии.

Сегодня радикальный национализм погрузился в глубокую апатию, если не в кому и едва ли скоро оправится. При этом во власти – абсолютное преобладание этнических русских плюс существенная финно-угорская прослойка (Н.Патрушев, С.Собянин, А.Вайно). А русских нациков русская власть прессует. То ли дело было при Борисе Николаевиче…

Так что нацики должны бы не проклинать последнего, не приписывать ему инородное происхождение, а почитать как деятеля, открывшего им зеленую улицу. И праздновать «День рождения дедушки» не 20 апреля, а 1 февраля.

Либералам же, мечтающим о возврате в «лихие-святые девяностые» стоит напомнить, что столь чудесная метаморфоза может привести к появлению на их либеральном пороге не только бандита с битой и утюгом в руках (скипетр и держава отечественного криминала), но и нацика с теми же инструментами психофизического воздействия на несогласных.

Конечно, нынешняя «борьба с экстремизмом» принимает все чаще совершенно нелепые формы. Например, запрет демонстрации табуированной символики в любом контексте: вообще-то врага полагается знать и узнавать, в том числе и через его символический ряд. Все чаще власти скатываются к перестраховочному запретительству вместо грамотной борьбы. Но и отказаться от противодействия злу значило бы потворствовать ему, как это и происходило в девяностые.

Анатолий Беднов

Вам также может понравиться

Один комментарий

  1. 1

Добавить комментарий

Ваш email не будет опубликован. Обязательные поля отмечены *

Вы можете использовать данные HTML теги: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <s> <strike> <strong>